Подтасованные факты, фиктивные сведения, состряпанные Боуэном. Я наконец оценил неограниченную власть, которой обладали «консы».
- Тебя могла бы заинтересовать работа по продаже товаров, Гроуби?
- Как странно, что вы спросили именно об этом, мистер Мило, - сказал я скромно. - Меня всегда привлекала эта работа. Мне кажется, я бы с этим делом справился.
Он скептически оглядел меня, мой ответ показался ему чересчур обыкновенным. - Но, может, придется делать работу и погрязнее, - предупредил он и начал бомбардировать меня вопросами, а я почтительно выдавливал из себя ответы, почерпнутые в справочнике компании «Хлорелла». Он изучал все это лет двадцать назад, а я всего неделю. Куда ему было тягаться со мной. Через час он уже был уверен, что Джордж Гроуби - единственная надежда компании «Хлорелла Протеин» и немедленно должен заполнить образовавшуюся в ее кадрах брешь.
В тот же вечер я рассказал обо всем в ячейке.
- Значит, переведут в Нью-Йорк, - уверенно заявил Боуэн.
Я едва не выдал своей радости. Прежде всего я подумал о Кэти.
Боуэн оживленно продолжал:
- Теперь тебя следует посвятить в некоторые детали. Прежде всего условные сигналы.
Я выучил их. На близком расстоянии сигнал подавался условным пожатием руки. Для средних расстояний существовал сигнал «опасность!» - громкий оклик. Для связи на дальних расстояниях пользовались газетным кодом, весьма хитроумным. Боуэн заставил меня попрактиковаться в подаче сигналов и выучить на память код. Мы просидели с ним до самого утра. Когда мы уходили, как обычно, через Малую Наседку, я вдруг вспомнил, что в этот день не видел Хереру. Я спросил, где он.
- Херера не выдержал, - просто ответил Боуэн.
Я промолчал. Это был условный язык «консов»: «такой то не выдержал» означало, что «такой то работая много лет на пользу ВАК, отдавая свои гроши, отказывая себе в тех скромных удовольствиях, которые мог бы на них купить. Он не женился и не спал с женщинами, ибо прежде всего думал о конспирации. Его начали одолевать сомнения, столь тайные и смутные, что он сам боялся себе в них признаться. Но сомнения и страхи росли. Они терзали и мучили его, и он наложил на себя руки».
- Херера не выдержал, - тупо повторил я.
- Не думай об этом, - резко сказал Боуэн. - Ты едешь в Нью-Йорк. Тебя ждут большие и важные дела.
Да, это было верно. Меня ждали важные дела.
10
Я отправился в Нью-Йорк почти в респектабельном виде: недорогой костюм служащего, четвертый класс туристской ракеты. Надо мной в верхнем ярусе абсолютно респектабельные костариканские туристы ахали, восторгаясь видами, мелькавшими в призматических иллюминаторах, или с тревогой пересчитывали свои гроши, гадая, надолго ли их хватит, если оплачивать удовольствия, которые сулит Северный колосс.
В нижнем ярусе ракеты находились мы, люди погрубее и попроще, но все же не законтрактованный рабочий скот. Здесь не было иллюминаторов, но горело электричество, стояли киоски-автоматы и урны. Представитель компании перед посадкой произнес речь.
- Вы, ребята, едете на Север, где уже не действуют костариканские законы. Вы там получите работу получше. Но не советую забывать, что это все-таки работа. Я хочу, чтобы каждый из вас зарубил себе на носу, что вы работаете на «Хлореллу» и только «Хлорелла» имеет право вами распоряжаться. Если кто из вас думает иначе и решил порвать контракт, он сможет на собственной шкуре проверить, как четко и быстро действуют законы против нарушителей. А если кто из вас воображает, что ему удастся удрать, пусть попробует. «Хлорелла» платит детективному агентству Бернса девять миллионов долларов в год не для того, чтобы Бернс хлопал ушами. Если вам, ребята, хочется узнать, почем фунт лиха, валяйте. Ну как, ясно?
Все действительно было ясно.