- Да... ик!... чтоб уронить ее на... ик!... головы его дурные, сердился на бестолкового братца своего "младшенького" Илья. - А пока у я... ик!... ящерицы этой драной мозги просветлеют, ты уже головы две, а т-т-то и все три оттяпаешь.
- Не можно так, воевода, - виновато оправдывался Иван, - в битве сей чести мало. Кто потом про тебя былины слагать будет? Этак и погибнуть геройски не получится.
- Н-н-не получится, - соглашался Илья, кивая, - об этом... ик!... я как-то не подумал... А м-м-может, о дракончике потом былину с-с-сложим?
Последнее воспоминание - заботливое лицо Ивана, пытающегося посолить кабанчика кокаином из пакетика, озабоченно бормочущего при этом: "Без соли вкус совсем не тот", - и свое горячее желание защитить брата младшего, неразумного, от этой чумы цивилизации. Отнятый у Ивана пакетик перекочевал в вещмешок боевиков, который Илья поволок из заимки, закинув по привычке автомат на плечо.
- Ты куда?
- До ветру, - соврал в стельку пьяный капитан.
- Один не ходи, здесь места топкие, гнилые...
И в ответ гордое:
- Поручику Ржевскому... ик!... провожатые до ветру не требуются.
2
Тронный зал Кощея Бессмертного, вопреки общепринятому мнению, утопал в роскоши. Пол был застелен шикарным пестрым ковром гигантских размеров. Стены украшали портреты хозяина. По всему было видно, что по полотнам прошлись кисти разных художников и в разные времена. На них Кощей был изображен преимущественно в монументальных позах: верхом на коне (и без коня), попирающий гору человеческих черепов (или черепков), и так далее. Чаще всего Кощей любовался картиной, где недотрога Василиса Премудрая ласкается к нему, удобно пристроившись на его костлявых коленях. Сам Кощей гордо восседает на троне и что-то презрительно цедит сквозь зубы Ивану, раболепно склонившемуся перед ним в низком поклоне.
- И чего ей не хватает? - Подав вперед нижнюю челюсть с редкими желтыми зубами, Кощей аккуратно выдавил прыщик. На сухой, пергаментной коже с зеленоватым отливом появилось едва заметное бурое пятнышко. Старательно припудрив его, Кощей выпятил тощую грудь и задрал подбородок кверху. Отражение в зеркале послушно приняло ту же позу. - Не косой, не рябой, продолжил Кощей, - так какого ж ей еще надобно? - И внезапно, вскинув руку вверх, завыл дурным голосом:
Богатств у меня не мерено,
Да и силушкой не обижен я.
Захочу, покорю всю вселенную,
Стоит знак подать слугам верным мне.
- Тьфу! - Отражение Кощея заколебалось, пошло волнами и, покрывшись голубым туманом, исчезло. - Расхвастался, старый хрыч! Мало того, что я каждый день твой скелет отражать обязано, так еще и концерты кошачьи терпеть должно? Не буду! В бадейку с водой любуйся на мощи свои облезлые.
- А договор? - возмутился Кощей. В руках у него материализовалась пачка бумаг, из которой он торопливо выдернул нужный лист и потряс им перед потухшим стеклом. В глубине темной поверхности стоящего у стены на манер трюмо зеркала мелькнул чей-то сердитый глаз.
- А чихать я на него хотело.
- Это как? - опешил от такой наглости Кощей.
- А вот так! - отрезало зеркало. - И убери от меня подальше эту филькину грамоту. Тоже мне договор! - фыркнуло малиновым всполохом стекло. - Одни обязанности... а права где? На все государство ни одного юриста. Так что ты сначала законы издай, референдум проведи, конституцию прими... в чтениях там разных. - Из стекла вспучились вдруг гигантские губы. - И только когда мой адвокат проверит эту туфту на соответствие с основными положениями конституции, я, возможно, соизволю рассмотреть все претензии Вашего Бессмертия в рамках данного договора!!! - проорал зеркальный рот и с хрустальным звоном захлопнулся.