Говорят, что там, дальше, стоят высокие горы со снежными шапками и леса, в которых не бывал ни один человек.
Вернее, ни один белый человек. Индейцы побывали везде. Когда-нибудь, когда все это закончится, может, он туда и съездит. Может, даже найдет себе место, где можно подставить лицо прохладному ветру и посмотреть на лежащий внизу мир.
ТРОПА НА ЗАПАД
Чик Боудри не мигая смотрел в дуло шестизарядника. Его смуглое лицо оставалось бесстрастным, но в черных глазах горело желание выхватить револьвер и испытать свое счастье.
Однако он достаточно долго жил с оружием и по закону оружия и понимал, что в данном случае человек в здравом уме не будет искушать судьбу. Перед ним стоял высокий мужчина с округлыми плечами и узким серым лицом — лицом, которое долго не видело солнца.
— В чем дело, дружище? — спросил Боудри. — Чего это ты такой пугливый?
— Кто ты? И куда едешь?
— Я? — невинно спросил Чик. — Просто ковбой-бродяга, еду, думаю, где бы заработать на хлеб. Меня зовут Сэм Дюфресне.
— А чего ты едешь лесом? Тропа ведь вон там, ниже.
— Временами путешествие по тропе становится опасным для здоровья. Ты понимаешь, о чем я толкую, иначе не стал бы хвататься за «пушку». Я вот и подумал, что здесь народу поменьше, да и отсюда хорошо видно, кто едет по тропе. Я замечу любого прежде, чем заметят меня.
— Хочешь сказать, что ты в бегах? — Человек, держащий револьвер, начал расслабляться. Он заинтересовался, все еще оставаясь настороже.
— Ну, этот вопрос деликатный, — сказал Боудри, — но поскольку ты стоишь по ту сторону шестизарядника, а я по эту, то имеешь полное право спрашивать все что хочешь. Хотя если бы не твоя «пушка», то ты вряд ли стал задавать мне такой вопрос.
Глаза человека с округлыми плечами сверкнули внезапным гневом.
— Ну и что?
Дуло чуть качнулось, и Боудри приготовился. Если ему суждено умереть, они умрут вместе. Его рука находилась лишь в нескольких дюймах от револьвера.
— Погоди, Хесс!
Ветви можжевельника раздвинулись, из-за деревьев вышел человек и встал лицом к лицу с Боудри. Этот был опасен. Возможно, опаснее первого, с револьвером наготове. И Чик понял, что нашел того, кого искал.
Подошедший к ним мужчина был громаден: львиная голова венчала толстую, мускулистую шею на массивных плечах. У него был грубое квадратное загорелое лицо. Глаза светлые, почти белые. Непропорционально маленькие руки и ступни ног. Это был Джон Квин.
— Привет, — сказал Боудри. — Я рад, что ты появился. Ненавижу убивать или быть убитым спозаранку.
Джон Квин оглядел его холодным, оценивающим взглядом.
— Я бы сказал, что если бы кто кого и убил, так это он тебя.
— Может, и так, — согласился Боудри, — но ведь видно только то, что лежит на поверхности, и не всегда все выходит, как задумано. Он мог бы убить меня, но я наверняка бы убил его.
Квин осмотрел лошадь рейнджера и седло и перевел взгляд на пару револьверов Боудри.
— Ты сказал, что тебя зовут Сэм Дюфренсе. Я могу пересчитать людей, которые стреляют столь быстро, на пальцах одной руки, и ни один из них не носит этого имени.
— Может статься, что на сцене появился кто-то новый, — предложил свою версию Боудри.
— Ты не Билли Кид, потому что ты слишком крупного сложения, да и у тебя нет двух заячьих зубов впереди. Для Джона Вэса Хардина ты слишком сухощавый и высокий, а цвет волос у тебя не тот, что у братьев Эрп, но я вспомню твое имя, дай только время.
Повернувшись к другому, он сказал:
— Убери свой револьвер, Хесс. Я хочу поговорить с ним. Пошли в лагерь, как там тебя.
Чик Боудри спешился рядом с костром, у которого сидели трое. Расседлывая своего длинноногого, неказистого на вид чалого, он прикинул в уме, кто из них числится в «библии рейнджеров» — списке разыскиваемых на Юго-Западе преступников.