Это был не просто партнёр, а наставник, педагог любви. Евгений постоянно руководил её действиями, консультировал: что доставит удовольствие мужчинам, и какие моменты, наоборот, нужно избегать. Он оттачивал её мастерство день за днём, всё время усовершенствовал каждое движение. Впоследствии она дала название этим отношениям: «Школа любви». Он её использовал, как инструмент для получения своих потребностей. При хорошо развитой мускулатуре, один орган у него заметно отставал, и во время традиционных вариантах секса Евгений не получал удовольствия, возможно из-за этого он так внимательно относился к изучению точек на человеческом теле, массированию и другим возможностям, чтобы как-то корректировать свою дисфункцию.
Переключаясь на выполнение чужих потребностей, она затыкала кровоточащую рану. Рана свербила, не затягивалась, в стенах дома сиделось, как на иголках, но стоило зазвонить телефону, сразу легчало… Евгений её ждал. Сейчас она побежит на вызов к своему тайному другу, тем более жил он поблизости, в одной остановке и снова всё забудется… Качок был единственным мужчиной, кто осмелился посвятить Ангелину в подробности её фригидности, до этого она не понимала, как должно быть, не взирая на так называемый опыт за плечами… Он относился с пониманием. В каком-то роде они были «два сапога – пара». Пока он обучал партнёршу, как удовлетворять его самого, в ней постепенно раскрывались другие таланты, и секс для неё стал не поводом отвлечься от мыслей и изнурительным обязательством – ей действительно стала нравиться эта сторона жизни.
День изо дня Качок усовершенствовал свою подружку, ему хотелось привить ей чувство прекрасного, и речь идёт не только о том, что мы привыкли понимать под этим словом. Например, он показывал, как надо закуривать, чтобы это выглядело красиво. Хочу отметить, что Ангелину всегда пытались угостить сигаретой, но она, несмотря на это, так и осталась на протяжении жизни некурящей, часто предлагали наркотики, но она не стала наркоманкой, и при таком количестве спиртного, льющегося рекой, обязательно должна была окончательно спиться, но этого не произошло.
Прикурив косяк, Евгений наглядно продемонстрировал, как надо изящно затягиваться. Ангелина повторила за ним и уставилась на него, хлопая глазами.
– Ты чувствуешь? – загадочно спросил он.
– Что?
– Посмотри наверх! – Качок закатил глаза к небу.
– Ну?
– Видишь звёзды стали ярче и небо ближе?
Они сидели у подъезда с поднятыми вверх глазами, но Ангелина не понимала, чего он от неё хочет. Она и без косяка всегда восхищалась красотой окружающего мира. В данный момент этот приятный майский вечер с запахами сирени и ярким мерцанием звёзд итак вызывал в ней состояние кайфа, и для этого не надо было дополнительно накуриваться сомнительным дешёвым «планом».
У Качка была старая раздолбанная «четвёрка», доставшаяся ему от отца, видавшая виды аварийная консервная банка. Выглядело забавно, как Евгений, блистая молодцеватостью, загружал в эту рухлядь свой идеальный спортивный накачанный торс, а потом с рёвом мчался на высокой скорости по ночному городу.
Один раз, изрядно обкурившись, он сел за руль и решил покатать Ангелину. После этой поездки девушка зареклась садиться в его машину. Вцепившись в руль с вытаращенными глазами, Евгений вихлял по дороге и орал, что не знает, куда дальше ехать. Его остекленевшие зрачки метались в поиске правильного пути, так как перед ним маячила многочисленная разметка, разделявшая теперь не одну, а множество таких полос. Качок замигал аварийкой и остановился прямо посреди дороги, не реагируя на сигналы объезжающих машин. Ему понадобилось время, чтобы отдышаться.
Ангелина сравнивала всех водителей с Полковником. Когда тот был за рулём, она ощущала себя в полной безопасности. И хотя теперь каждый жил своей жизнью, она продолжала периодически с ним встречаться по его изредка проявляющейся инициативе. Полковник провожал до квартиры свою будущую невзрачную жену, с которой уже был назначен день свадьбы, возвращался домой и отправлял Ангелине сообщение на пейджер. Для невесты он слыл образцом добродетели, романтиком и изображал сдержанного, постоянно трезвого претендента на место в её порядочной семье, поэтому во встречах с Ангелиной он по-прежнему нуждался: она слепо бежала к нему, давая Полковнику возможность побыть самим собой и усмирить переполняющуюся сексуальную активность. В её присутствии он и напивался, и накуривался. Ангелина прощалась с «педагогом любви» и переходила в соседний дом, где её ждал Полковник. Вечер продолжался в том же духе, но уже с другим «педагогом». Разница была лишь в том, что после свидания с ним она могла расплакаться.
Как-то в один из таких поздних вечеров Полковник, по обыкновению, ждал Ангелину у себя. Перед этим Качок угостил её чудодейственной таблеткой, которую, с его слов, выдавали бойцам в Чечне накануне самых жутких операций. Девушка согласилась её заглотить только из любопытства. С этого момента она провалилась в беспамятство. Вспоминая этот день, Ангелина поражалась: почему Евгений отпустил её одну в столь поздний час неизвестно куда в таком бесконтрольном состоянии? Она ещё не раз отметит безразличное отношение со стороны этого «педагога». Возможно поэтому он никогда не был в числе тех, кого она хоть немного любила.
В глазах стали возникать обрывистые картинки. После кадра «квартира Качка» сразу шёл кадр «квартира Полковника». Всё, что творилось в промежутке, память не выдавала. Полковник зависал дома с Цукановым – это их общий друг, с которым Ангелина была давно знакома. Почувствовав себя плохо, девушка сразу завалилась на кровать в состоянии полной прострации. Моментами она проваливалась в сон, и просыпалась от прикосновений Полковника, взбирающегося на неё. Опять сон и снова прикосновения… Ангелина открыла глаза: на ней был Цукан. Она стала кричать в истерике, сталкивать его, бить со всей силы… Комната поплыла… Снова сон и снова Полковник. Всё перемешалось… Картинки менялись одна за другой.
Утро оказалось куда ужаснее, чем ночь. Полковник, заваривая чай, твердил: это были галлюцинации, Цуканов всю ночь проспал в соседней комнате и никуда не выходил. После, когда Ангелина немного пришла в себя, он оживлённо рассказывал, как она в бешенстве кидалась на них, демонстрировал побои на теле… Что-то не вязалось… «Почему – на них? – копалась в мыслях Ангелина. – Ведь Цукан же не выходил из соседней комнаты…» Как было на самом деле, осталось за кадром. Где реальность, а где помрачение сознания, ей было не разобрать. Собираясь домой, она обнаружила, что пропали её золотые украшения и дорогая кожаная куртка.
Вещи так и не нашлись. Качок уверял, что уходила она в них, а Полковник с Цуканом клялись, что пришла она без них. Это тоже осталось за кадром. Может в промежуток между двумя домами с ней происходили другие невыясненные события, но Ангелина так и не вспомнила, где шаталась до прихода к Полковнику. У неё появилось недоверие ко всем вышеперечисленным, закрался червячок… Теперь легко всё сваливать на галлюцинации. Может она и не помнила момент перемещения между домами, но точно знала, что у неё есть привычка снимать золотые кольца перед мытьём рук и класть их на полку над раковиной, что она часто проделывала дома у Евгения. И уйти от него под воздействием таблетки она запросто могла без куртки. А что касается Цуканова… Это ещё тот похотливый кобель. Глядя на неё, у Цукана постоянно чесалось… И такая тёмная личность, как Полковник, которого она всё лучше узнавала, мог запросто поделиться с другом, видя, что девка под кайфом и ничего не вспомнит.
После этого случая Ангелина перестала тусоваться в тех двух соседних домах, да и ребята пропали, почувствовали за собой грешок. Это было к лучшему. Гулянки сократились, что дало возможность погрузиться с головой в сдачу итоговых экзаменов. На кону был диплом.
Единственным мужчиной, с которым она проводила свободное время и могла совместно напиться в данный период, являлся её отец. Об этой незаурядной личности не мешало бы написать множество отдельных историй, или целый роман, скорее многотомник. Он так же сыграл ключевую роль в её воспитании, в превращении ребёнка-ангела в порядочную стерву. Папа таскал Ангелину, начиная с подросткового возраста с собой по кабакам. Более того, ему нравилось выдавать собственную дочь за свою бабу. Он любил похвастаться перед мужиками, большинство из которых не были в курсе – кто она на самом деле, и верили, что у него такая молодая и сексуальная подружка. Кому-то он для большего эффекта представлял Ангелину в качестве новой молодой жены и уверял, что развёлся с предыдущей. Все поражались, степень их удивления сложно было передать, а отец от этого испытывал кайф.