* * *
Раздался сдержанный, почти формальный стук в дверь, к которой тотчас же подскочил юноша, будто ожидав его целую вечность, хватаясь за него, как за последнюю надежду, как за спасительную соломинку.
– Времени нет, поэтому сразу к делу, – торопливо произнёс он.
– Может ты для начала впустишь меня? – отозвался холодный голос за дверью.
– Я бы рад, но меня заперли! – с неким вызовом ответил «узник», – завтра на рассвете отплываем!
– Ты в своём уме? Команда ещё толком не успела отдохнуть. Да что там отдохнуть! Мы ещё не успели закупить провизию! – с явным непониманием и неприкрытым недовольством возразил собеседник.
– У нас нет другого варианта! – разговор уже начал переходить на повышенные тона, но, опомнившись, молодой капитан продолжил уже совсем тихо. – Значит, остановимся в следующем порту и закупим провизию там. Надеюсь, команда проживёт несколько часов без обеда? – с издёвкой произнёс юноша.
– Хорошо. Как знаешь, – снова холодно и без особых эмоций ответил приятель.
– Тогда завтра, на рассвете… – распорядился капитан.
– Но как ты…
– Не переживай. Я найду как! – голосом, полным решимости, отрезал запертый наследник.
* * *
На мраморной поверхности трюмо образовалась целая гора шпилек, только что туго сдерживающих волосы девушки, которые теперь длинными локонами струились по хрупким плечам, спадая к самым ногам.
Амелию с детства заставляли отращивать волосы. Каждое утро придворные дамы укладывали их в высокие причёски, начёсывая, переплетая между собой, заплетая в тугие косы… «Длинные волосы, – говорила королева, – признак благородства. Лишь девушки из высших слоёв общества могут позволить себе такую роскошь».
Амели глубоко вздохнула и закрыла глаза. Было слышно, как за окном шумит море. Оно волнуется, как перед бурей. Оно рвётся и плещется. И все вокруг разбегаются по домам, затворяют ставни, ведь скоро может разразиться шторм, подняться ураган.
В коридоре послышались суетящиеся шаги. Сбивчивый стук каблуков был слышен всё громче и громче. И вот скрипнула ручка, раздался глухой удар – видимо, кто-то пытался надавить дверь снаружи.
– Амелия, это я! – женский звучный, слегка писклявый, но не скрипящий, а живой, и, казалось, всегда задорный голос встревоженно окликнул девушку, всё так же сидевшую с закрытыми глазами перед собственным отражением. – У тебя все хорошо?! – уже с нотками лёгкой паники повторил голос. Кто-то начал безостановочно стучать в дверь.
Амелия набрала в грудь побольше воздуха и, открыв глаза, поспешила отворить дверь своей гостье.
– Что с тобой? – девушка молниеносно ворвалась в комнату и испуганно посмотрела на собеседницу, а затем, не дожидаясь ответа и, видимо, удостоверившись, что подруга жива и здорова, продолжила – Я слышала, ты выходишь замуж?! – она плюхнулась на кровать, упругий механизм которой тотчас же слегка отпружинил девушку, восхищённо и нетерпеливо смотревшую на Амелию.
– Не выхожу, а выдают, Рита… – в её голосе проскользнули нотки лёгкой иронии, а на лице появилась улыбка – хоть и не вселявшая особой радости, но всё же улыбка.
Амели всегда становилось легче, когда рядом была та, которая только что почти бесцеремонно ворвалась в её покои. Девушки с самого детства были вместе и уже настолько привыкли друг к другу, что иногда шутя называли себя сёстрами. Рита была среднего роста и телосложения, с кудрявыми светло-рыжими волосами до плеч. По пухленьким, но аккуратным щёчкам щедро рассыпались веснушки, а светло-серые глаза были настолько чисты, что иногда казалось, будто они и вовсе прозрачны, как родниковая вода.
– Представляю… – задор тут же пропал с её лица, а на смену пришла глубочайшая жалость и неловкость за неосторожно произнесённое слово. Однако не успела Амели и глазом моргнуть, как подруга встрепенулась и с новым, ещё большим азартом продолжила разговор. – Но знаешь?.. – кокетливо прищурившись, воскликнула девушка. – Я тут подглядела кое-где, и знаешь, он даже симпатичный! – Рита залилась звонким смехом, который подхватила и Амелия, но смех последней был полон горечи и вскоре вовсе затух, предаваемый печали по несбывшимся надеждам.
– Так, невеста, не раскисать! Мне мама сказала, что через неделю уже свадьба! Надо же ещё успеть подготовиться к такому событию! Всё-таки первый раз увидишь своего жениха!
Наступила неловкая пауза, и поняв, что снова сболтнула лишнего, девушка суетливо попыталась сгладить свою неосторожность:
– Ну а если серьёзно, – тараторя, продолжала она, – это же надо подготовить дворец, разослать приглашения, а перед этим составить списки, знаешь, надо ещё продумать блюда, церемонию. А ты? Это же и причёска, и платье… Ах, это же будет свадебное платье! Ты ещё не думала над этим? Какое ты хочешь? Знаешь, сейчас в моде кружева! – она на секунду смолкла. – А ну эту моду! Главное, чтобы тебе нравилось! Ох, столько дел, столько дел!
Запыхавшись, Рита на время приостановилась, но эмоции переполняли её. Она не могла усидеть на одном месте, к тому же молча. Девушка вскочила, и толком не успев отдышаться, вновь пустилась рассуждать.
– А девичник! – Амелия вздрогнула от неожиданно резкого взвизгивания. – Как? Когда? Это же всё надо продумать! В голове просто не укладывается! – уже возмущённо тараторила подруга.
Девушка ещё долго расхаживала по комнате, бормоча что-то, периодически вскрикивая, натыкаясь на особо важную мысль, но Амели её уже не слушала. Она искренне улыбалась эмоциональности, порывистости и бодрости подруги, кивая ей и удивляясь тому, как человек может всегда оставаться таким весёлым и непринуждённым.
– Тебе, наверно, надо побыть одной? – полуобиженным-полупровинившимся-полурасстроенным голосом спросила Рита, уловив в который раз ставший безучастным взгляд собеседницы, которая уже устала от собственных мыслей, роящихся в голове.
– Да, я что-то притомилась за этот вечер… – Амелия встала, провожая подругу – Спасибо, что зашла. Ты правда мне очень помогаешь.
Щёки девушки покрылись румянцем – то ли от напряжённого монолога, то ли от того, что была растрогана этими словами, то ли и от того, и от другого. Она крепко обняла подругу.
– Спасибо… – ещё раз прошептала Амели, отвечая взаимными объятьями.
Она знала, что за этой непринуждённостью и лёгкостью скрываются сильные чувства и переживания. И чем больше последних, тем больше и наивности, какой-то детской непосредственности, простоты и беззаботности.
* * *
Амелия думала рассказать о своих сомнениях Рите, но не решилась. Несмотря на полное доверие подруге, она просто знала, что той будет очень сложно удержать всё услышанное в себе. Она обязательно по секрету с кем-нибудь да поделится своими мыслями, что сделает абсолютно без злого умысла и, возможно, будет корить себя за это, но ничего поделать уже не сможет. А ещё Амели и сама не определилась, не разобралась в себе. Зачем говорить то, о чём сама не знаешь? Посоветоваться? Но раз ты не знаешь даже, что можешь, чего хочешь? Хотя, сказать по правде, девушка знала, чего хочет, но боялась признаться себе в этом, а если и допускала подобные мысли, то начинала бояться последствий.
После прихода Риты Амелия вспомнила, как ещё будучи ребёнком радовалась приезду артистов. Тогда девочкам тоже захотелось принять участие в одной из сценок. Все главные роли, конечно, уже были заняты самими артистами, но юным талантам выделили местечко в массовке. Они должны были изображать обычных простолюдинок. Рита обмоталась каким-то огромным платком с заплатками, а для Амели взяла старое мамино платье, которое та уже давно собиралась выкидывать. Девочка укоротила его под свой рост, а остаток ткани накинула на плечи, словно шаль. Хотя до дыр изношенный бывший подол, возможно, представлял собой не самую лучшую альтернативу.
Подруги отлично справились с ролями, по крайней мере, они всецело в это верили. Амелия считала, что они сыграли более чем удачно, и одно время, то ли в шутку, то ли всерьёз, хотела обучаться актёрскому мастерству, но вскоре оставила эту затею.