– Ни один человек не помнит, как он появился. Мы все помним себя уже в сознании. Считать, что нас создал Бог, – безосновательно. Верить в наличие души тоже безосновательно. Это можно использовать как гипотезу, но нет смысла слепо верить в это. Может, нас вообще создали для того, чтоб мы были прислугой? А вы тут рассуждаете про какую-то духовность.
– На земле нет ни одного вида умнее нас. Зачем прислуге такое развитое сознание?
– Чтоб лучше прислуживать.
– Эх… Левий, Левий, вы безнадежны… Но я буду молиться за вас… да хранит вашу душу святой Александр.
Отец Мартин поднес свою пластиковую руку к голове и коснулся двумя пальцами лба.
Повозка, медленно двигаясь по грунтовой дороге, выехала из леса. Левий и отец Мартин больше не разговаривали. Вдалеке появились очертания города – силуэты каменных и деревянных одноэтажных построек на фоне солнца, поднимающегося из-за горизонта.
Укрытие
Оно впилось в плоть, методично откусывая по куску. Человек, лежа на земле, кричал и бил кулаком по зеленой хитиновой спине своего палача. Пытался отодвинуть руками его морду от себя. Все безуспешно. Стиснув зубы, человек запрокинул голову. Бурчал что-то невнятное, вцепившись руками в свои волосы. Потом попытался перевернуться со спины на бок, но правая нога была зажата лапами насекомого. Приподнял голову и увидел, что нога выше колена уже объедена до кости. Сквозь туман в сознании он понимал, что стеклянные глазки, не выражающие ничего: ни злобы, ни жалости, ни радости от успешной охоты, – последнее, что он увидит в своей жизни.
Эти существа не могут сострадать, не могут переживать, волноваться, грустить или испытывать счастье. Они не понимают боли и страха. Сначала убить, а потом есть убитое – бессмысленно с практической точки зрения бесчувственного создания. Пустая трата времени и энергии. Он хочет есть, и он ест. Сразу, как только схватит. Кусок за куском отделяя плоть от кости.
Валентин вскочил с постели. Стоял на полу и смотрел на свою ногу. Одышка. Сердце бешено колотилось.
«Целая, – подумал он, – целая… как же реалистично. Кажется, я даже боль чувствовал».
Он провел рукой по мокрому от пота лицу. Сгибал и разгибал онемевшие пальцы рук. Чувствовал покалывание в конечностях. Постоял еще несколько секунд, глядя на вращающийся вентилятор на потолке, вспоминая только что увиденный сон. Что-то промелькнуло сбоку. Он резко повернулся и уставился в угол комнаты. Всматривался в темный непонятный силуэт.
«Показалось, что ли? – напрягся Валентин. – Нервы расшатались, мерещатся уже движения всякие».
Подошел к выключателю на стене и сделал свет чуть ярче. В углу лежал рюкзак сына. Валентин перевел взгляд на часы. Те показывали шесть.
«Можно и будильник не ставить, – усмехнулся он, – внутренние часы сами знают, когда запустить кошмар в моем сознании. Во всем надо искать положительные стороны. Ладно, пора собираться».
Охотник Петр, подняв руку, дал понять отряду из тридцати человек, идущему за ним, что надо остановиться. Сдвинув брови, он уставился в карту. Валентин смотрел на капельку пота, свисающую с носа Петра.
«Наверное, неприятно с бородой ходить в такую духоту, – думал Валентин, разглядывая красное от жары лицо охотника, – градусов сорок сегодня».
Петр вытер рукой лицо и посмотрел в сторону.
– Эта нора у нас не зафиксирована, – он указал пальцем на небольшой холмик, метрах в пятидесяти от них, – надо пометить.
– Там труп, – сказал Валентин.
– Вижу, – кивнул Петр, – съел все мягкое, а кости с одеждой выкинул. Странно, что вчера мы его не заметили.
Сзади началось оживленное обсуждение ситуации.
Петр увидел, что один из отряда направился в сторону норы, и махнул рукой на отделившегося от отряда человека.
– Твой, что ли?
– Да.
– Это который Индус?
– Да, – сказал Валентин, – это Юсуф.
– Юсуф, – усмехнулся Петр, узнав имя Индуса, потом прокашлялся в кулак и заорал:
– Эй! Червяк! Сюда подошел! – его крик эхом разлетелся по джунглям. – Пыль компьютерная, – негромко добавил он и с улыбкой посмотрел на Валентина.
Худощавый темнокожий человек в серой футболке и синих штанах обернулся и быстрым шагом пошел обратно к отряду.
– Он, кстати, талантливый программист, хоть и молодой еще, – сказал Валентин, – зря ты так грубо.
– Да, Юсуф у нас мозг, – заметил кто-то из людей Валентина.
– Ладно, буду повежливее, – смягчился охотник.
– Подойди-ка ко мне! – крикнул он, обращаясь к Индусу, который был уже в хвосте отряда.
– Он тебя уже боится, – сказал Валентин. – Пугаешь людей своим ревом!
– Это я еще тихо.
Юсуф подошел к Петру и начал быстро говорить:
– Там тело. Я не хотел подходить к самой норе. Я хотел немного ближе подойти, и все. Мне показалось, что это…
– Червяк ты бестолковый! – сказал Петр, глядя ему в глаза сверху вниз. – Еще раз отойдешь, я тебе уши выкручу, ясно?!
– Ясно, но нам надо…
– И макушку натру! Возьму рукой, зажму шею и начну тереть так, что искры из глаз полетят, а потом сливу из носа сделаю, ясно?!
– Ясно, – тихо ответил Юсуф.
– Я знаешь какие сливы делать умею?! Будешь месяц с фиолетовым носом у меня ходить.
Они молча смотрели друг на друга несколько секунд. Широкоплечий Петр нависал над «червяком», сверля его взглядом.
– Можно сказать? – произнес Индус.
– Можно, – уже спокойно ответил Петр и перевел взгляд на карту.
– Тот человек похож на Сергеева, – начал быстро объяснять Юсуф, – Валентин, вы хоть подтвердите. Даже отсюда видно, у него же одного была красная куртка.
Валентин посмотрел на Петра. Тот уже что-то зарисовывал в карте.
– Сергеев это, точно, – сказал мужчина, стоявший позади Валентина.
– Да, – добавил кто-то еще, – наш Сергеев.
– Петь, – Валентин обратился к охотнику, который отрешенно продолжал что-то черкать карандашом.
– Да, – ответил Петр, не отводя взгляда от карты, – да, Сергеев, я был с ним знаком, ну что ж, вот и нашелся ваш Сергеев.
– Надеюсь, хоть капсулу успел раскусить и не мучился, – сказал кто-то сзади.
– Какую капсулу? – спросил Индус.
– Тебе что, не выдали? – Петр хмуро посмотрел на него.
– Черт, я забыл, – Валентин с досадой махнул рукой, – я забыл своим раздать.
Петр сокрушенно покачал головой, улыбаясь уголком рта:
– Ну, бестолковые, ей-богу, бестолковые!
– Да я ж не выхожу, как ты, каждый раз, как я все помнить буду, – оправдывался Валентин, – мы вообще тут не должны быть. Вы вчера и без нас нормально носили.
– Должны не должны – это решают сверху. Еды мало, так что всё вы должны… и вы, и мы, – пробурчал Петр.
– Так что за капсула-то? – еще раз спросил Индус.
– Да, нам тоже интересно, – сказал кто-то сзади, – не слышали мы про капсулы.
– Вот поймает тебя паук, – начал объяснять Петр, – или еще тварь какая, оса, например, и цапнет. Начнут у тебя руки-ноги неметь, а ты раз – и капсулу в рот. Зубами ее хрясь, и все.
– Зачем? – спросил Индус.
– Затем, чтобы, когда она тебя оттащит в улей и там ее личинки начнут тебя пожирать, ты этого не чувствовал, а помер быстро от яда в капсуле.
– Пауки тоже убивают медленно, – добавил один из людей Петра.
– Да, но вот хуже смерти, чем от ос или их личинок, я не могу себе представить, – поежился Петр, – может, только от богомолов смерть страшней, они тоже заживо начинают жрать, как только схватят, и начать могут с руки или ноги, но там можно еще побороться.
– Не совсем, Петь, – возразил охотник Андрей, стоящий неподалеку, – когда оса парализует, ты задыхаешься. У нас дыхание по-другому работает. Они только насекомых могут парализовать так, что те живые остаются, а человек без искусственной вентиляции легких помрет. У нас, чтоб дышать, мышцы должны работать. Моего товарища оса парализовала, так его на вентиляции легких потом две недели держали, пока паралич не спал.