Сэм был одним из немногих, кто знал всю ситуацию, поэтому при общении с ним никогда не скупился на шутки и оптимистический настрой. Он работал в соседнем крыле здания, но каждый раз после работы, если их графики не сильно разнились, они дожидались друг друга в главном холле и шли в бар. Сегодня же они дождались друг друга только затем, чтобы пожелать удачи в предстоящих свиданиях.
В прошлый раз они познакомились в баре с девушками, коих Эмпатиор опознал как расположенных к знакомству на основе выявленных индивидуальных данных. Очень удобная штука: ведь даже такому, как Сэм, совершенно не нужно было бояться подойти к незнакомой девушке – при условии, что она заметила его внимание и при этом не испытала негативных впечатлений, которые незамедлительно считались бы линзами толстяка. Таким образом, со временем и ростом моды на эту технологию практически не случалось неловких ситуаций: парочки находили друг друга молча и безошибочно.
Девушка Сэма была стройной, очень худой брюнеткой с грустными глазами бассет-хаунда. Вероятно, в ее жизни очень не хватало смеха, чего было не занимать Сэму. Сам же Сэм выбрал ее просто потому, что она была единственной, испытавшей при виде него хоть какое-то любопытство.
Девушка Терри была высокой, фигуристой блондинкой с надменно-интеллигентными чертами лица. Терри предположил в ней зачатки интеллекта. А она в нем – заинтересованного в них. На этом и сошлись.
– Ну что, как я тебе? – спросил Сэм, поправляя свою стильную бабочку в горошек от дорогой фирмы «Лютер». В ней он походил на тамаду, развлекающего пьяную публику на свадьбе. Но Терри из вежливости решил об этом промолчать.
– Ну, судя по данным о динамике обертонов твоего голоса, частичном расслаблении musculus superioris palpebrae и легкой ригидности biceps brachii и sternocle – птфу…
Сэм отмахнулся.
– …sternocleidomastoideus, тебе и так не нужны мои оценки. Уверенности – хоть отбавляй.
– Да что там эти бицепсы. Ты лучше половой бицепс свой проверь – готов ли он, – заржал Сэм.
– Как будто ты его у меня еще не проверил там за своими экранами, вуайерист ты недоделанный, – проворчал Терри. – Вот скажи мне хоть раз правду: зачем ты смотришь, как другие мастурбируют?
Сэм покосился на свой большой, вываливающийся за ремень живот.
– Чтобы хоть чужими глазами посмотреть, как это выглядит. Своими-то, – он крякнул, хлопнув себя по животу, – уже давно не вижу.
Терри покачал головой, глядя, как Сэм заливается неприличным смехом.
– Ну а ты – что, разве не занимаешься этим? – удивился Сэм. Терри уловил в его голосе предложение разыграть их новую дежурную шутку, которую они обсмеивали уже с неделю.
– Нет, я выше всего этого, – отрезал Терри. – Разумного человека такие вещи не интересуют.
– Разум – это, прежде всего, инструмент для обеспечения себе достойного места в мире низменных побуждений, – назидательно проговорил Сэм, а остаток фразы они с Терри, давясь от смеха, уже закончили вместе: – а не способ от них отречься.
Суть была в том, что неделю назад в рекламный отдел поступил частный заказ от некого писателя. Он желал, чтобы какую-нибудь цитату из его книги «Субъект» искусственный интеллект Эмпатиора предлагал пользователям для диалогов, не забывая, конечно же, в конце фразы проговаривать вслух ее авторство и, тем самым, рекламируя ее создателя впечатленным слушателям.
Смысл в цитате, может, и был, но Терри и Сэму она казалась вычурной, да и вообще сама ситуация смешила. Много чего кажется смешным, когда видишь систему без поверхностного шарма – такой, какова она есть изнутри.
Так друзья, перешучиваясь, дошли до метро и разъехались – каждый на свое свидание.
2. Тупой искусственный интеллект
– Какое красивое место, – равнодушно бросила Эльба. Так звали блондинку. Терри привел ее в роскошный ресторан – так предложил ИИ, оценив ее юбку и строгую рубашку, осанку, характеристики черепа, соотношение скуловых костей и подбородка и амплитуду телодвижений. Сам Терри не высчитывал таких подробностей, но был отчасти солидарен с тем, что аристократичная внешность девушки заслуживала соответствующего антуража.
На входе статуями замерли четыре прилизанных официанта, но ИИ предугадал приветствие одного из них еще до того, как тот начал поворачивать голову в сторону Терри.
– Добро пожаловать в Арафильо, достопочтенные дама и господин; какой столик желаете выбрать?
Эльба едва заметно пожала плечами, и Терри выбрал тот, что у окна.
– Пожалуйста, ознакомьтесь с меню, – официант галантно опустил на столик позолоченную брошюру, – прошу вас обратить внимание на фирменно… Ох, прошу прощения – подойду, когда вы будете готовы…
Терри проводил официанта взглядом. Спорить с тем, что неудобных диалогов стало меньше, было глупо. Технология их предотвращала на корню. Но с тем, насколько больше стало пустых…
– Что думаешь о недавно состоявшемся футбольном матче хорватов со шведами? – с улыбкой спросила Эльба.
– Система говорит, что с вероятностью 75 % я являюсь фанатом футбола, да? – лениво спросил Терри.
Девушка ничуть не смутилась.
– Да.
– Так вот, это неверно. Другое дело, зачем ты задаешь вопрос, ответ на который тебе все равно неинтересен?
Улыбка стерлась с ее лица, и датчики эмпатиора Терри предупредили о вспышке раздражения, что неуловимо отразилась на лице Эльбы.
– Просто я хочу сказать, – поскорее добавил Терри, – что мы лучше узнаем друг друга, если начнем спрашивать то, что нас действительно интересует, а не то, что предлагает этот примитивный ИИ.
– Ты прав, – проговорила Эльба. – Но я спросила не потому, что мне интересно, а чтобы начать хоть какой-то диалог. Не подумал об этом?
ИИ порекомендовал Терри сделать лицо человека, признавшего свою ошибку, дабы обстановка разрядилась. Терри и так чисто машинально был готов это сделать, но мысль, что это будет выглядеть так, будто он послушался ИИ, его взбесила.
– Смотрела фильм «Криминальное чтиво»?
– Нет.
– Старенький такой фильм… Там была сцена, где героиня спрашивает, а зачем вообще начинать диалог ради диалога. Нет, я не к тому, что мы зря говорим…
– Знаешь, ты странный, – проговорила Эльба. Эмоции ее сейчас были непонятны. Эмпатиор противоречил самому себе, подначивая Терри продолжать, и в то же время предупреждая о возросшем неудовольствии собеседницы.
– То есть, по-твоему, нам не надо разговаривать? Может, сразу в постель? – спросила Эльба.
ИИ без нужды предупредил Терри, что последний вопрос явно с подвохом.
– Зачем так утрировать?
– А почему нет? Без слов, как животные… Они ведь не умеют разговаривать – им и не нужно…
– Разве я не затем пригласил тебя сюда, – осторожно спросил Терри, – чтобы показать, что ставлю тебя выше животных?
– А зачем? Хочешь сказать, тебе интересно все это? – девушка обвела взглядом кессонный куполообразный потолок ресторана. – Тебе интересен только результат встречи, а все эти рестораны – просто мишура. Такая же, как и темы для разговора, предлагаемые ИИ, чтобы все эти причесанные животные могли снюхаться, прежде чем залезть друг на дружку.
Эмпатиор Терри определил коэффициент интеллекта сидящей напротив Эльбы, как высокий. Сам Терри немного растерялся: он не ожидал настолько циничного броска камня в огород всего общества. ИИ с готовностью высветил на интерфейсе фразу:
– Себя ты к этим животным не относишь?
Эльба усмехнулась.
– Животное не разумеет происходящего с ним. А я разумею, поэтому способна себя контролировать.
ИИ среагировал на ее ответ фразой, высветившейся в интерфейсе зеленым цветом, что гарантировало ее крайнюю уместность. И над этой фразой Терри с Сэмом ржали буквально час назад. Витиеватость фразы для уровня интеллекта Эльбы оценивалась как предпочтительная. Глубоко вздохнув, Терри произнес:
– Разум – это, прежде всего, инструмент для обеспечения себе достойного места в мире низменных побуждений, а не способ от них отречься.