Ластьен схватил Робку за руку и отшвырнул ее обратно в руки насильников:
- Поди прочь, тварь! Не прикасайся к моему брату и возлюбленному!
Каким-то чудом служанке вновь удалось вырваться из жадных похотливых рук. Она догнала Гензо, когда впереди уже виднелись спины зиганьеров, атаковавших последнюю линию обороны замка - самого барона Гайана Кайдавара, который, размахивая огромным двуручным мечом, защищал двери, ведущие в покои его семьи.
- Гензо, пощади меня!!! - истошно закричала Робка, вкладывая в свой порыв последние силы. - Ведь я помогла вам захватить этот проклятый замок!
Барон услышал эти слова. Сделав выпад мечом, он заставил зиганьеров отпрянуть в стороны. Гайан прыгнул в образовавшийся проход, занес тяжелый меч над головой и с хриплым выдохом опустил его, разрубив тело Робки от ключицы до бедер.
- Будь ты проклята во веки веков! - прорычал барон Кайдавар.
Это были последние слова в его жизни. Через секунду несколько зиганьерских клинков обрушились на барона со всех сторон. Гайан не смог вырвать свое оружие из тела девушки, чтобы защититься. Гензо довершил дело, рубанув саблей по шее Кайдавара. Кровь хлынула из перерезанных артерий, и огромное сильное тело барона рухнуло на труп Робки, почти полностью скрыв его из вида. Гайан Кайдавар так и не узнал, что вовсе не эта девушка была главной виновницей трагедии.
- Ломайте двери! - приказал Гельн.
Зиганьеры притащили откуда-то тяжелую скамью и всего за два удара снесли петли одной из створок.
Ворвавшись внутрь, они увидели баронессу Аймариллу Кайдавар, сидевшую на полу и сжимавшую в объятиях бездыханное тело своего сына Гейта. На груди мальчика расплывалось кровавое пятно, а баронесса сжимала в кулаке длинный острый кинжал.
Гензо сразу все понял.
- Госпожа, - хищно оскалился он, - вы лишили меня и моих воинов возможности насладиться этим прелестным мальчиком. Тем хуже для вас.
Вам придется отработать за двоих.
Баронесса подняла на зиганьеров полные слез глаза:
- Не дождетесь, грязные псы!
И Аймарилла Кайдавар вонзила себе в горло кинжал, с которого еще капала свежая кровь ее сына.
Гельн поморщился:
- Стерва! Она сама убила себя. Нет ей прощения. Ее душа будет гореть в очистительном пламени Нижнего Мира десять тысяч лет.
Гензо тем временем оглядел богатое убранство покоев и обнял Ластьена:
- Смотри, мой нежный, как тут красиво. Мы поселимся здесь. Будем есть с золотых блюд, пить из серебряных кубков и любить друг друга на этой огромной мягкой кровати.
- Ты самый храбрый и самый красивый из всех людей на свете! воскликнул Ластьен. - Только прикажи поскорее убрать отсюда эту падаль, а то кровь испачкает ковры.
- Убрать! - бросил Гензо воинам.
Те послушно исполнили приказ, выбросив в окно трупы баронессы и ее сына...
...Всего этого Найя не знала. Но вид лежащих у ее ног тел стал той последней каплей, которая переполнила мятущийся разум девушки.
Спасительная вуаль безумия опустилась на ее голову.
Найя бросилась бежать так стремительно, что ее вряд ли смог бы догнать даже всадник. Она проскочила через ворота замка и понеслась по дороге, ведущей к городу. Она совершенно не понимала, что делает. Ею руководил древний животный инстинкт: бежать прочь из страшного места, бежать без оглядки, бежать, не разбирая дороги.
Найя не заметила, как Кайл Вайнар, защищавший ее до последнего вздоха, пал, пронзенный стрелами, которые выпустили зиганьеры со стен замка. Она не думала о том, что в темноте может оступиться и упасть.
Она вообще утратила способность думать. Наверное, именно поэтому ее ноги сами выбирали нужную дорогу.
Не пробежав и трети расстояния до города, Найя увидела, что многие дома пылают.