Да и кто может знать сие, кроме самой Лучезарной? Даже на рафинированном интерлинге старуха умудрялась использовать необычные речевые и стилистические обороты.
- Вряд ли мы узнаем от нее что-то существенное о Дальвире, - сказал Климов.
Зоров кивнул и спросил:
- А кто вы будете?
- Меня зовут Пифия. Я угадываю будущее, - в голосе старухи прозвучали горделивые нотки.
Зоров с трудом сдержал улыбку. Пифия, надо же!
- И что же вы угадываете?
- Я вижу недоверие в твоих глазах, пришелец. Но я редко ошибаюсь, и мои пророчества почти всегда исполняются. А узнаю я, сколько отмерено жизни любому человеку.
- Вот как? - Зоров ощутил невольный интерес. - И сколько жить осталось, скажем, мне?
- Мне нужен предмет, тебе принадлежащий. Но обязательно такой, который соприкасается с живой плотью... медальон, часы, браслет...
Зоров подумал и принялся расстегивать браслет своего Индикатора Жизни. Через тончайшие платиновые электроды, контактирующие с кожей на запястье, прибор считывал всю жизненно важную информацию о здоровье и жизнедеятельности человеческого организма.
- Погодите, командир!
Климов, незаметно подмигнув Зорову, расстегнул на груди "молнию" комбинезона, сунул руку за пазуху и извлек плоский ярко-оранжевый камешек на цепочке. Зоров сразу узнал редчайший минерал огневит с Центурии, шестой планеты Арктура. Но он не мог знать, что это подарок Климову от его друга Альфреда Боско, погибшего больше года назад в сиреневых песках Андалура, и что Климов, в отличие от Боско, никогда не надевал камешек на шею, а носил памятный сувенир в специальном кармашке куртки. Старуха тем временем достала из ящичка под кроватью листок желтоватой, очень плотной на вид бумаги и положила кусочек огневита вместе с цепочкой на него. С немалым удивлением Зоров увидел, что по поверхности листка, точно по экрану, побежали пестрые волнистые линии... Секунды через три их бег замедлился и, оформившись в какие-то символы, линии застыли.
- Нет! - визгливый голос старухи стеганул по нервам. - Нет! Это не твой камень! Иначе ты бы уже был мертв ровно 421 день!
Климов почувствовал, что у него шевельнулись волосы на затылке.
- Да... - выдавил он, содрогнувшись. - Альф погиб на Андалуре 11 декабря прошлого года. То есть...
- То есть 421 день тому назад, - тихо произнес Зоров, сплетая кисти рук в замок. - Это была не самая удачная ваша шутка, Василий. Ну ладно. Теперь моя очередь. На сей раз без обмана. - И Зоров протянул свой Индикатор Жизни.
Пифия, недовольно бормоча что-то под нос на неизвестном разведчикам языке, положила браслет Зорова на лист. Вновь заволновались, завихрились разноцветные линии... долго, гораздо дольше не могли почему-то успокоиться... Наконец сложились в какой-то короткий символ. Пифия, слабо вскрикнув, упала ничком. Разведчики словно оцепенели. Так прошло несколько томительных мгновений. Старуха лежала недвижимо, и Зоров, стряхнув оцепенение, бросился к ней и осторожно приподнял.
- Дышит... Жива, значит. Ф-фу, напугала она меня.
Он уложил ее на кровать, а сам, подняв и защелкнув на руке браслет с Индикатором Жизни, взглянул на листок. На фоне цвета выгоревшего кумача темнел знак, напоминавший лежащую на боку восьмерку. Знак медленно таял, точно испаряясь, пока не исчез совсем.
Когда Ахава пришел в себя, он обнаружил, что лежит на дне котлована возле того самого странного здания, где они подверглись нападению. На Земле. И царило вокруг могильное спокойствие. Он длинно и изысканно выругался по-японски, более обозленный, чем удивленный концовкой своего приключения.
"Вернули, значит. Положили почти там же, где взяли. С поистине вселенской добротой. Предварительно вырубили, конечно, с ласковым таким намеком - не суй, мол, нос, куда не следует...