- Простите, я вынуждена прервать вашу беседу, она отрицательно сказывается на состоянии нервной системы больного.
- Какой я больной?! - вспыхнул Йожеф, но тут же поник под мягким, но настойчивым взглядом карих глаз медсестры.
Главное мы узнали - на пост совершили нападение Веркрюисс и его сообщники. Поэтому не стали больше тревожить ни нервную систему Йожефа, ни его коллег и, поспешно оставив госпиталь, оседлали бот.
Взмыв в небо, мы связались в шефом. Но Владимир Семенович ничем не мог нас порадовать. Беглецы как в воду канули.
- Асен, поговори с Борручагой, он ждет тебя на Сейшелах, - сказал шеф, потом обратился к Каллагану: - Дэйв, закинь его на острова, а сам возвращайся в Неваду, возглавишь операцию по захвату.
- Но, Владимир Семенович, - попытался возразить я.
Шеф язвительно оборвал меня:
- Хочешь сказать, что твой заместитель не справится?..
Этого я не только не хотел сказать, но и не думал ничего подобного.
Поэтому согласился с шефом:
- Задача ясна.
- Ну вот и славно.
Дэйв торопился вернуться в Неваду и гнал бот на предельной скорости.
Приземлив его рядом с домом профессора Батгуула, он коротко распрощался со мной, захлопнул колпак, и бот ушел вверх. Навстречу мне вышел высокий брюнет в рубашке навыпуск и коротких шортах.
- Привет, Карл, - сказал я. - Как успехи?
Карл молча развел руками. Я полюбопытствовал, чем занимается другой член моей группы - Алексей.
- Продолжает допрашивать отшельников, - ответил Карл. - А я вот сижу здесь без дела, если не считать десятка партий в настольный теннис с Борручагой.
- Он способен играть после смерти учителя? - удивился я.
- Заставил играть почти в приказном порядке, уж слишком он тяжело все переживает, а так хоть какое-то отвлечение от мыслей.
- Хорошо, ступай на помощь Алексею, а я за тебя посижу без дела.
Карл обрадованно бросился исполнять поручение, а я вошел в дом.
Борручага оказался щуплым смуглолицым человеком с полысевшей до времени головой. Он стоял посреди просторного холла и сосредоточенно крутил в руках ракетку. Моих шагов он даже не расслышал.
- Добрый день, - негромко сказал я.
Услышав рядом с собой незнакомый голос, Борручага вздрогнул, поднял на меня печальные маслянисто-черные глаза. Я представился и спросил:
- Ну, кто побеждает в теннис - Карл или вы?
- Побеждает?.. Не-е знаю...
Сказав еще несколько ничего не значащих фраз, на которые ученик профессора отвечал робко и неуверенно, словно не понимая, о чем с ним говорят, я перешел к делу:
- Рауль, вы часто посещали профессора?
- Н-нет... не очень... Последний раз был, кажется, месяца три назад.
- А с Веркрюиссом вы были знакомы?
- Да, конечно, мы вместе с ним учились в классе профессора, это был любимый ученик Батгуула... Давно был любимым учеником, а потом, потом они...
Я уже знал, что было потом, и спросил:
- Может, в последнее время у них отношения изменились в лучшую сторону?
- Да, да... Вы правы. Профессор, кажется, даже простил его. Они часто беседовали. Веркрюисс, по словам профессора, изменился, с возрастом понял свои заблуждения.
- Профессор знакомил его со своей работой?
- С теоретической частью. Впрочем, я точно не знаю, может, и с практическими разработками... Хотя Веркрюисс и сам был достаточно осведомлен, он ведь когда-то был правой рукой Батгуула.
- Веркрюисс - способный ученый? - этот вопрос давно интересовал меня.
- Не то слово! Талантливый!
Внезапная запальчивость собеседника немного покоробила меня.
- Может, гений? - едко осведомился я.
- Н-нет... Гений - он для всех, а Веркрюисс был для себя...
Мне стало неловко за свою несдержанность, и я погасил смущение вопросом:
- Профессор был доверчивый человек?
- К сожалению... Он очень добрый, а добрые всегда доверчивы. К тому же он был поглощен наукой, помимо нее, ни о чем не думал.