Мы можем вам также предложить оплату за участие в исследовании.
Он называет цифру, но я едва слушаю.
— Меня устроит. — Я представляю себе, куда это может повести, что может для меня значить, и меня охватывает дрожь восторга.
— Мы бы хотели также, чтобы вы подписали соглашение о конфиденциальности. Очевидно, что это лекарство наделает колоссального шуму, но мы не хотим преждевременных анонсов.
— Само собой, д-р Ши. Кто-нибудь уже получал дополнительные инъекции?
— Разумеется, да. Вы не будете морской свинкой. Могу вас заверить, что никаких вредных побочных эффектов не было.
— А какого рода эффекты были?
— Нам бы не хотелось внушать вам предположения: вы можете вообразить, что испытываете симптомы, которые я назову.
Ши превосходно умеет вести беседы типа «доктору лучше знать». Я продолжаю настаивать:
— Не можете ли вы мне хотя бы сказать, насколько увеличился у них интеллект?
— У разных лиц по-разному. Не следует основывать свои ожидания на том, что было у других.
Я проглатываю неудовлетворенность.
— Хорошо, доктор.
Если Ши не хочет мне рассказывать о гормоне «К», я могу сам о нем узнать. С домашнего терминала я вхожу в дейтанет, обращаюсь к общедоступной базе данных Федеральной Службы Испытания Лекарств и начинаю гонять их рабочую программу ИНЛ — поиск лекарств, поданных к утверждению для испытаний на людях.
Заявка на испытания гормона «К» была подана «Соренсен фармасьютикал» — компанией, которая исследует синтетические гормоны, способствующие регенерации нейронов центральной нервной системы. Я пропускаю результаты испытаний на подвергавшихся кислородному голоданию собаках, а также на обезьянах: все животные полностью выздоровели. Токсичность препарата низкая, долговременные наблюдения не выявили никаких отрицательных эффектов.
Результаты исследования образцов коры мозга вызывали волнующий интерес. У животных с повреждениями мозга вырастали замещающие нейроны с намного большим числом дендритов, но здоровые реципиенты гормона «К» никаких изменений не проявляли. Заключение: гормон «К» вызывает замену лишь поврежденных нейронов, а не здоровых. У животных с повреждением мозга новые дендрита казались совершенно безобидными: ПЭТ[1]не выявляла никаких изменений в метаболизме мозга, а результаты тестов поведения и интеллекта животных оставались неизменными.
В заявке на проведение клинических исследований на людях ученые из «Соренсена» предложили протоколы для испытания лекарства сперва на здоровых подопытных, а потом на пациентах нескольких видов: перенесших инсульт, страдающих болезнью Альцгеймера, а также на лицах вроде меня, страдающих стойким отсутствием высшей нервной деятельности. Получить доступ к отчетам по этим испытаниям мне не удалось: даже при условии анонимности пациентов допуск к этим записям имеют только врачи — участники испытаний.
Исследования на животных никакого света на рост интеллекта у людей не проливают. Разумно допустить, что воздействие на интеллект пропорционально числу нейронов, замещенных под действием гормона, что зависит, в свою очередь, от размеров начального поражения. То есть пациенты в глубокой коме покажут наилучшие достижения. Конечно, для подтверждения этой теории мне необходимо видеть развитие событий у других пациентов, но это может подождать.
Следующий вопрос: существует ли плато насыщения или дополнительные дозы гормонов вызовут дальнейший рост результатов? Ответ на этот вопрос я узнаю раньше врачей.
Я ни капли не нервничаю. Честно говоря, я абсолютно спокоен, просто лежу на животе и дышу очень медленно.