— Вон оно как! Не знала, что это военная тайна! — воскликнула Нюрка, а про себя подумала: «Без хитрости у этого зеленопупика ничего не выведаешь. Нужно что-то предпринимать. Иначе так и останусь здесь, на Голубой планете, для эксперимента. А эта жаба, — и она повернулась с улыбкой к спутнику, — так уже опротивел, что сил моих больше нет!»
Они прибыли на место. Нюрка посмотрела вниз и увидела квадрат территории, окружённый высоким забором, внутри которого стояло несколько крытых неказистых деревянных бараков. Между ними взад-вперёд сновали люди, группами и поодиночке.
— А пониже спуститься не можешь?! — через плечо бросила Нюрка спутнику, не отрывая глаз от людей внизу.
Летательный аппарат опустился так низко, что едва не касался голов женщин, одетых в полосатые платья.
Среди них Нюрка вдруг заметила одетого в хлопчатобумажный костюм мужчину лет тридцати, с сигаретой, будто прилипшей в уголке губ, с тонкими, как у женщины, красивыми чертами лица, который лениво проходил между бараками, лишь изредка отвечая кивком на приветствия пробегавших мимо женщин.
— А это ещё что за гусь лапчатый? — спросила Нюрка.
— Это не гусь, — ответил зелёный, — это гусыня.
— То есть как гусыня? Ты хочешь сказать, что это не мужик, а баба?
Зелёный кивнул.
— Что-то ты мне мозги начал пудрить! Я не настолько дура, чтобы мужика от бабы не отличить!
— Но не отличила…
Нюрка ещё пристальней пригляделась к мужчине, который теперь стоял в проходе одного из бараков и все так же лениво курил сигарету.
— Вроде бы и есть в нём что-то женское? — вслух размышляла она. — Тонкие изогнутые брови, томные и длинные, загнутые кверху ресницы, да и на подбородке никакой растительности…
— Не мучайся и не отгадывай. Это «кобел».
— Что ещё за порода такая?
— Обыкновенная женщина, исполняющая в женской колонии роль мужчины.
— Тоже мне, Америку открыл на своей Голубой планете! — воскликнула Нюрка. — Да у нас теперь по телевизору лесбиянок почти каждый день показывают! Только смотри и ума-разума набирайся, как без мужика и его прибора жить! Перед тем как прилететь к вам на Голубую планету, — она сказала это так, будто по приглашению прилетела на какой-нибудь очередной слёт животноводов в соседнюю область, — по телевизору показывали шумный и весёлый карнавал, организованный лесбиянками и гомосексуалистами почти со всех стран мира в Австралии. Вот это было зрелище!… А ты меня хотел удивить!
— И всё же о лесбиянках ты неправильно думаешь, — прервал её восторги инопланетянин. — Здесь, в зоне, у них роль особая…
— Опять двадцать пять! Давай закончим разговор на эту тему. Все это противно.
— Это ты только сейчас о них с такой брезгливостью говоришь, — ткнув пальцем вниз, заговорил зелёный. — А вот посидишь здесь годика два-три, так за доставленное удовольствие…
— Ну гад, ну гнус зелёный!!! — Нюрка вцепилась в горло инопланетянина со всей ненавистью. — Так вот ты чего хочешь! Меня сюда засадить! Пока жива — не получится! Так и знай.
С большим трудом зелёный освободился от цепких рук доярки, изловчившись, достал свой излучатель и приставил к виску.
Нюрка покорно опустила руки, притихла.
Первым прервал затянувшееся молчание зелёный:
— Ну, что? Ещё чего-нибудь будем смотреть из моих экспериментов или назад полетим?
Но женщина, будто бы и не услышав его вопроса, вдруг сказала со слезами в голосе:
— Раньше, когда совсем молоденькая-то была, как приедем с Петром Савельевичем в область, так там все эти райкомовские и обкомовские инструктора откормленные, гладкие, всегда улыбающиеся, так и вьются, как кобели в феврале. Конечно, не только вокруг меня. Ведь в передовики-то в основном молоденьких да неопытных выдвигали.