Джаффа слегка дернул щекой и продолжил:
— Вчера я прошел через весь Старый Рух и ощутил нечто, витающее в атмосфере города, проникающее сквозь запертые двери и стены, сквозь темноту и отчужденное молчание. В людях появилось что-то новое: страх, беспокойство, непонятная суетливость. Не могу понять, почему… нет, вернее, что вызвало перемены. Знаете, какие слова шепотом передают из уст в уста обитатели Руха? Они говорят друг другу: «Грянет буря!»
Фаллон долго хранил молчание, затем повторил слова Джаффы, прислушиваясь к их звучанию:
— «Грянет буря»… — и снова замолк.
Неожиданно он рассмеялся:
— Пускай грянет! Старикашке Марсу не хватит ветра в одном месте, чтобы сдуть дом, который построил Эд Фаллон!
Загудел зуммер связи, Фаллон включил экран.
— Вызывает Кахора, — сообщила телефонистка, — Мистер Хью Сент-Джон.
— Давайте сюда мистера Джона. — Фаллон подмигнул Джаффе Шторму и вывесил на лице открытую дружескую улыбку.
— Добрый день, Фаллон, — раздался с телеэкрана голос. — Вы заняты?
— Для такого гостя я всегда найду время. Ну-с, что у вас на уме?
— На уме? Начинаю сомневаться, что у меня вообще есть мозги! — Лицо Сент-Джона выражало обиду и усталость, даже орлиный нос уныло висел. Всклокоченная седая шевелюра и синие пронзительные глаза довершали облик собеседника шефа ЗГК.
— Что, дела идут не так хорошо, как хотелось бы?
Сент-Джон горько усмехнулся:
— Основной целью нашего движения «За единство в радости» является развитие взаимопонимания между земной и марсианской расами, и чтобы каждый давал другим лучшее, что у него есть, а не причинял боль и зло. И чего же мы достигли? Мы добились полного разрыва между коренным населением и «земляками» — теми, кто прибыл с Земли уже давно и ассимилировался на Марсе; причем их взаимоотношения ухудшаются с каждым днем. Да, Фаллон, вы правы. Дела идут совсем нехорошо.
— А каково ваше мнение насчет свежих сплетен — так сказать, о проблемах? Или, точнее, о бунте?
Человек на экране немного замешкался:
— Н-ну… Вы ведь знаете, с нами общаются лишь «земляки». Марсиане избегают их, относятся столь же отчужденно, как и к нам… Так что, конечно, гм-м… Наверное, здесь, в Кахоре, мы плохо осведомлены о событиях снаружи колпака — знаете, на что похож наш город. Мне думается, у вас гораздо больше возможностей узнавать о происходящем «по ту сторону».
— Ах нет, мне совершенно ничего не известно! — невинным голосом воскликнул Фаллон. — Скажите, «Движению» нужны еще деньги?
Преподобный мистер Хью энергично закивал головой:
— Если развернуть работу в Полярных городах, это был бы верный шанс! Перед тамошними Мыслителями благоговеют все на Марсе, и убедить их в наших ценностях — значит повернуть туземное общественное мнение к нам лицом. Но… вы уже и так столько истратили… Не будет ли это расточительством?
— Успокойтесь, я пока что не нуждаюсь. Итак, сколько?
— М-м… Скажем, пять тысяч интеркредиток. Да, что-то около того.
— Даю вам шесть, а если окажется мало, свяжитесь со мной снова. Посылаю чек сейчас же.
Голубые глаза Сент-Джона затуманились:
— Фаллон, прямо не знаю, что бы мы без вас делали!
— Я не любитель сорить деньгами. Просто Марс для меня значит так же много, как и для вас. — Фаллон покачал в воздухе рукой. — Ну, успехов, друг!
— До свидания. И сердечное вам спасибо!
Экран погас. Магнат с усмешкой откинулся в кресле:
— Болван. Наивный, приторно-сладкий дурак в лиловой рясе!
Шторм поглядел на Фаллона:
— Вы уверены?
— Опять намеки?! — вскипел тот. — Да я с ладони вскормил это «Движение»! С моей легкой руки оно развилось до такой степени, что теперь, стоит подбросить что-нибудь, на чем можно сосредоточить борьбу мнений, и помешанные на единстве идиоты в мгновение ока поотрывают друг дружке головы, не понимая, что именно этого я и хотел.
— Я просто поинтересовался… — повел плечами Шторм.