Откинув металлическую защелку, я отворил дверь и вошел к лошадке.
– Хороший… – я погладил коня по его прекрасной мордочке. – Ну что, покатаемся с тобой?
Конь облизнул мне руку и для меня это было сродни зеленому сигналу светофора.
Надо поторапливаться!
Взявшись за гриву, я отклонился назад и, взмахнув правой ногой, запрыгнул сверху, но я не учел, что рост и сила Лестера в несколько раз больше, чем мои, поэтому я благополучно проскользил задом по спине коняшки и шлепнулся в кучу сена. Конь заржал и стартанул с места.
– Стой! – завопил я, вскакивая на ноги и тут же побежал следом. – Стой! Куда?
Перед самым выходом из конюшни я одним прыжком, словно тюлень на льдину, запрыгнул на спину лошади, животом вперед и повис как колбаса, пытаясь уравновеситься. Лошадь это только позабавило. Она поддала газу и я, схватившись за гриву, потянул на себя и только потом, с попытки, наверное, третьей, умудрился сесть, обхватив коня ногами и руками, словно ошарашенная мартышка на ветке, что прячется от поджидающего ее внизу голодного леопарда.
– Мать твою! Евлампий! Ты чего учудил?! – заверещал старикан и мое сердце ушло в пятки. Попался с поличным! – А… эт ты что ль там! Ублюдок! Слезай с моей лошади!
– Я не могу! – я буквально прирос к… Евлампию? – Я боюсь!
Конь кружился на месте, стуча копытами, поднимая вверх клубы пыли. Евлампию такая карусель была только в радость.
– Мразота бесовская, ты что с моей лошадью сделал? – одним испуганным глазком я заметил, как старикан кружился вокруг, яростно размахивая руками. Что он пытался сделать – непонятно.
В следующее мгновение случилось то, чего не ожидал никто.
Старик изловчился и треснул Евлампия по морде, приказывая тому немедленно остановится. От звонкого шлепка я аж подскочил на месте, сильно потянув гриву Евлампия на себя, от чего тот, яростно заржав, встал на дыбы прямо перед стариканом, размахивая тяжелыми копытами с подковами. Раскрыв от удивления рот, дедуля увидел, как здоровенное копыто Евлампия целится тому в голову.
Послышался хруст, а затем чавканье, словно от каши, что со всего размаху влетела в стену. Затем Евлампий резко ударил вторым копытом и только после этого опустился на землю. Следом я увидел тело старика, но не смог увидеть его лицо. Потому что его просто не было. Дед стоял на месте, медленно раскачиваясь, словно змея дудочника, раскинув трясущиеся руки в стороны. Его голова была похожа на расколотый арбуз, который был наполнен густым малиновым вареньем, что медленно вытекал наружу.
Простояв так секунд пять, старик рухнул на землю и в ту же секунду я услышал сирену тревоги – крик его жены, что вышла на крыльцо. Бутылек с молоком выпал из ее рук, что прикрывали трясущееся в истерике лицо и осколки стекла, вместе с белоснежными брызгами, разлетелись по деревянному крыльцу.
– Пошел! – крикнул мой голос, которым я в этот момент не владел. Перед моими глазами до сих пор стоял образ трясущегося в конвульсиях старика без лица.
Конец ознакомительного фрагмента.