Матиас оказался не очень высок, всего на полголовы выше Энн, но сразу было видно, что спортом этот человек не пренебрегает. Судя по спокойной уверенности, с какой он держался, и идеально прямой спине, этот человек пребывал в гармонии с собственным телом. У Матиаса было красивое лицо с твердым подбородком, высокие скулы, типичный для истинного арийца прямой тонкий нос и большие шоколадно-карие глаза – как у героев японских мультиков. Темно-медовые волосы, расчесанные на классический пробор, были аккуратно собраны в хвост. Хвост так и щетинился буйными кудряшками. Наверняка гримеры подолгу плачут над Реннером, пытаясь приспособить на его голове очередной парик.
Вечерним нарядом Матиас пренебрег: на нем были черные джинсы, белая футболка и пиджак от Hugo Boss. Смотрелось отлично.
Опомнившись и слегка устыдившись собственного нахальства (но только слегка), Энн протянула Матиасу руку.
– Позвольте представиться, я…
– Энн Лейси, – прервал он ее. – Я слышал и запомнил. Вы англичанка, этот акцент я ни с каким другим не спутаю.
– Так заметно? – улыбнулась Энн.
– Почти нет. Вы давно живете в Германии?
– Полгода.
– Скоро станет незаметно совсем. К хорошему быстро привыкаешь. – Матиас затушил сигарету, но уходить не спешил. – Так вы получили нужное вам интервью, или нет?
– Скорее нет, чем да, – уныло констатировала Энн. В этот момент она сама почти верила в то, что приехала по поручению редактора из «Франкфурт Цайтунг» и теперь он взгреет ее за невыполненное задание. – Это был хороший шанс.
– Почему бы вам не связаться с Альбертом Кершнером через его агента? – спросил Матиас. – Фридрих Йенс – отличный парень, он с удовольствием вам поможет. Организует интервью в удобной обстановке. Сейчас здесь все… изрядно нетрезвы, все-таки закрытие мюзикла, который шел почти год. Или на том и строился ваш расчет? Вы хотели подловить Альберта в неофициальной обстановке?
– Что-то вроде того, – созналась Энн. О том, для чего она на самом деле хотела «подловить» Кершнера, следует, пожалуй, умолчать.
– Затея не из лучших. В качестве утешения могу предложить вам пару бокалов шампанского. Хотите?
– Мистер Реннер, – не удержалась Энн, – зачем вам это нужно?
– А у всего обязательно должна быть причина? – Матиас пожал плечами. – Ну ладно, давайте я что-нибудь придумаю, чтобы вам было спокойнее. Например, я вышел покурить, увидел расстроенную вас и решил поиграть в джентльмена.
– Судя по всему, вы и есть джентльмен. – Пожала плечами Энн.
– Все так ужасно? – уголком рта улыбнулся Матиас.
– Похоже, не лечится, – вздохнула Энн.
Реннер оказался приятным человеком; с такими мужчинами Энн всегда налаживала отличную дружбу. Она так и не поняла, что в ней нашла звезда вечера, да и не воспринимала Энн Матиаса как звезду: слишком он был простой и дружелюбный, словно парень из соседнего дома. Энн казалось немного странным, что многие люди на фуршете смотрят на Реннера, словно на полубога. Да, он прекрасно пел и вообще оказался отличным парнем, но почему многие, особенно девушки, опасались к нему подойти, Энн не понимала. Зато у нее тряслись коленки, если поблизости оказывался Альберт, не выпускавший руки своей блондинки.
Энн и думать позабыла о возвращении во Франкфурт. Она безнадежно опоздала на последний рейс ICE, но предпочитала об этом сейчас не думать. Когда вечеринка закончится, можно будет сообразить, как решить проблему, а теперь нужно ловить момент. Энн давно не оказывалась в столь приятной многолюдной компании; посетители «Пива и сосисок» не в счет. Там ей все-таки приходилось работать, а здесь никто не заставлял ее сновать по залу с подносом в руках. Реннер расспрашивал ее о работе, Энн скупо отвечала, стараясь слишком не завираться. Ей было немного стыдно из-за того, что она обманывает такого хорошего человека, но совесть скоро умолкла.
Это ведь всего на один вечер, сказала сама себе девушка и взяла следующий бокал с шампанским.
Люди понемногу начинали расходиться: многие актеры из массовки приехали на метро и теперь торопились по домам, пока подземку не закрыли. Энн отпила шампанского и печально обвела взглядом зал. Что же делать, как ей задержаться здесь? Мысль о крохотной квартире, куда предстояло вернуться, показалась отвратительной. Безнадежно. Без перспектив. И послезавтра идти к Бертольду таскать тарелки. Энн не принадлежит к этому яркому миру искусства, эти люди любезны с нею, но она не из их среды, и ей придется с ними расстаться.
Реннер, который уходил с кем-то поговорить и вернулся, заметил мрачное выражение на лице Энн.
– Вы снова расстроились. Так нельзя. Это хороший вечер, нужно веселиться, – мягко проговорил он.
– Вы такой правильный. – Энн скрестила руки на груди. – Настоящий немец.
– А вы очень сварливы – настоящая англичанка! – отбрил Матиас и тут же улыбнулся, чтобы смягчить свой выпад. – Будь я настоящим немцем, то отправился бы спать в десять вечера.
– Вы весь вечер меня опекали, а я даже спасибо не сказала, – в Энн внезапно заговорила совесть.
– Не стоит. Мне это не доставило труда, одно удовольствие… – прервал он вежливую тираду. – Ну вот, вы опять помрачнели. О чем вы думаете, фройляйн Лейси?
– О том, что скоро нужно будет уезжать, – честно сказала Энн и подавила совершенно неуместное желание разреветься.
– Вам здесь понравилось, я вижу.
– Я… – Внезапное озарение было подобно удару грома. Энн заговорила торопливо и чуть сбивчиво, пока вдохновение не покинуло ее. – Понимаете, я начинающая журналистка, и мне не хотелось бы провалить задание. У меня есть мечта: написать серию статей о готовящемся мюзикле «Овод». Сделать репортаж со спектаклей и гастролей, показать закулисную жизнь. Это очень нравится читателям. Но редактор отказался мне в этом помогать, сказал, чтобы я выкручивалась сама. Дескать, если я заполучу разрешение, то он возьмет материалы и напечатает – если они будут достаточно хороши. Но я не знаю, как подступиться, вот и пришла сегодня сюда. Подумала, что в неофициальной обстановке… Только не подумайте, будто я весь вечер общаюсь с вами только по работе!
Конец ознакомительного фрагмента.