Для разминки Семен оживил одежду клона, которую ошалевшие милиционеры свалили на пол посреди камеры в районном отделении милиции. Панцирь, до сих пор лежавший на спине и смотревший пустым капюшоном в потолок, теперь бунтовал, бил рукавами и босыми брючинами в дверь, это было видно через глазок. Майор, прибывший на место происшествия, не испугался (ну просто не понял, что произошло) и, как настоящий рубака, принял решение с ходу, по-суворовски внезапно. По его приказу дверь отперли, и майор сам три раза стрельнул в спину уходящему призраку, одежда продырявилась с грохотом кровельной жести, но даже не оглянулась посмотреть, не вскрикнула, засияв тремя дырочками, удалилась навсегда.
Майор, ведомый неизвестной силой, сдвинул пистолетом фуражку на затылок, задул дымок, слабо тянущийся из ствола, и незнакомым голосом сказал: "Ушел, сволочь!"
"Красиво получилось!" - Семен расслабился, перемешивая в голове цветные пространства.
Стрелки курантов ножницами смыкались к полудню.
Царевич Дмитрий вышел на крыльцо.
Невдалеке шумела Волга.
* * *
"Как устал я от этой архивной каторги! - профессор Батогов вспомнил о студенческих годах, когда элементарные средства (вроде выпитого сырого яйца) возвращали его к жизни. - Но и годы уже не те, и силы уже на исходе."
Подобрав случайно упавший следственный том, профессор углубился в чтение.
В котельной выпили за нормальный пар, Кириллыч по-доброму взглянул на Семена и подумал с ласковой издевкой: "Так как же насчет царевича?" Семен улыбнулся и ответил: "Разберемся."
Дмитрий спустился с парадного крыльца, прикрикнул на мамку, неповоротливую дуру, и прошествовал по двору в надежде чем-нибудь заняться. Позади дома четверо мальчишек играли в ножички.
Профессор оторвался от рукописи, почувствовав легкое движение. Он очень увлекся чтением, и ему показалось, что вокруг - не полки хранилища, а сруб великолепных дьяцких покоев. Батогов снова ухнул в чтение с головой, не успев удивиться.
Петр понял, что гигантский водоворот сиреневых тонов захватил его уже и тянет к сплющивающей точке своей середины. Там, в узком жерле водного вулкана, бился белый земляной червь, скованный цепью судороги, и светлел речной берег, искаженный переспективой. "Ах, как неохота!" - плавники не слушались Петра, пошевелив хвостом, он ощутил ужасный приступ тошноты (или отвращения к собственному телу). Пройдя за секунды всю эволюцию, Петр осознал себя за столом, уставленным деревянной посудой, вспомнил свое новое имя - Данило - и спросил у мужчины во главе стола: "Что, батя, помолились, пора и каши отведать?"
Царица только села обедать, когда во дворе истерически закричали: "Царевича зарезали!!!"
Кириллыч глубоко вдохнул свежий воздух и ощутил в себе пульс давно ушедшей молодости. Раскланявшись со звонарем, поднимавшимся на колокольню, подошел к пацану в роскошной царской одежде: "Ну, здравствуй, государь!" Дмитрий гордо посмотрел на малознакомого Никиту Качалова и приветствовал его наклоном головы. "Какой красивый ты нынче, государь!" Дмитрий улыбнулся. "Похвастал бы ожерельицем!" Дмитрий неспешно расстегнул пуговку на вороте и запрокинул голову, тряхнув светлыми кудрями. Кириллыч выхватил из кармана ногайский нож.
К ним через двор бежал Осип Волохов. Кириллыч встретил его взгляд, безумный взгляд Семена.
"О-о-па!!! Перестарались." Семен понял, что игра перехлестнула через край, когда увидел себя в царском дворе Углицкого кремля. Царевич невдалеке играл в ножички. Мягкая земля хозяйственного двора была истыкана сталью и напоминала Семену чудовищный нарыв. "Ну сейчас, сейчас у него припадок случится, а мама моя недоглядит." Василиса Волохова, неповоротливая мамка, судачила с какими-то бабами, тоже, верно, мамками. Царевич побледнел, и его кинуло на нож. Земля пропиталась нежданной влагой.