Вить воронам гнезда
на поле убитых,
Птенцам станут братьями
клана сыны!
И зашагал Халльблит вперед, высоко вскинув голову, а вороны летали над ним, громко каркая, словно отвечали на его песню по-дружески.
Вскорости после того тропа резко свернула в сторону, к утесам, и пилигримы изрядно опешили, но Халльблит побежал вперед и увидел, что в стене камня разверзлась пещера, и к ней подводит дорога: так что юноша обернулся и окликнул своих спутников, и те ускорили шаг и вскорости оказались перед входом в пещеру, во власти радости и сомнения, ибо подумали, что, вероятно, достигли врат Сверкающей Равнины, но, может статься, что и врат смерти.
Удрученный пилигрим повесил голову и молвил:
- Уж не подстерегает ли нас новая ловушка? Что станем делать? Ждет ли тут что иное, кроме смерти?
Отозвался Старейший из Старцев:
- Разве смерть не подступила уже и справа, и слева, ровно так же, как измена окружает трон короля?
А второй подхватил:
- Да, мы - словно воинство, для которого нет иного пути, кроме как через вражеские полчища.
Но Халльблит рассмеялся и ответствовал:
- Так что же вы оробели? По мне, ежели здесь смерть, так скоро же закончились мои поиски.
С этими словами он первым вошел во тьму пещеры, и едва люди оставили за спиною свет дня, вороны с карканьем закружились над утесом. Пещера поглотила дорогу, и день, и ход времени утратили для странников смысл; но они шли вперед и вперед, выбиваясь из сил, едва передвигая ноги, однако отдыхать не решались, ибо позади ждала смерть. Порою казалось путникам, что слышат они шум воды, и иногда - пение птиц; а Халльблиту мерещилось, будто зовут его по имени, и тогда подавал он голос в ответ; но, едва затихало эхо, снова воцарялась тишина.
Наконец, когда, передохнув малость, они снова побрели вперед, Халльблит воскликнул, что в пещере сделалось светлее, так что путники заторопились дальше, а свет становился все ярче, и со временем странники снова смогли видеть друг друга и смутно различили очертания пещеры, убедившись, что просторна она и высоки своды. Еще несколько шагов - и лица обрели белизну, а взгляд рассмотрел трещины в камне и гирлянды летучих мышей у самых сводов. И вот подошли они к месту, где, сквозь брешь над головами, в пещеру струилось яркое сияние дня, и ло! - там синело небо и шелестела зеленая листва.
Измученным путникам показалось, что непросто будет выкарабкаться наружу этим путем, в особенности Старцам, так что они прошли чуть дальше, поглядеть, не найдут ли чего лучшего, но, обнаружив, что далее свет дня снова меркнет, возвратились к бреши в сводах, чтобы не тратить силы и не погибнуть в недрах горы. Так что с превеликим трудом они подсадили наверх Халльблита, пока тот не взобрался сперва на уступ в каменной стене, а затем, где при помощи силы, а где и ловкости, выбрался сквозь дыру в сияние дня. Оказавшись снаружи, он сплел веревку из пояса и обрывков одежды, ибо всегда был искусным умельцем, и соорудил нечто вроде ремня, и сперва втянул наверх удрученного пилигрима, телом легкого и гибкого; а затем они двое втащили и Старцев, одного за другим, пока все четыре не выбрались снова на поверхность земли. А оказались они на склоне огромной горы, каменистой и крутой, но тут и там зеленели кусты, что несказанно обрадовали странников каменной пустоши. Горный склон плавно понижался, переходя в зеленое разнотравье, и Халльблит нимало не сомневался, что перед ним - приграничные пределы Сверкающей Равнины: более того, показалось ему, что вдалеке белеют стены Окраинного Дома.