Пендальф, всю дорогу державшийся особняком и не слишком-то участвовавший в трепе на тему «кто больше урок положил», неожиданно сам предложил тему для беседы:
– Эх, сейчас бы супчику, да с потрошками! И на боковую.
Атаман Борис охотно отозвался:
– А еще хорошо баньку истопить, а потом чай с пряниками.
Пендальф, улыбаясь, кивнул ему и тут же нахмурился, припомнив о карапузах:
– Вот-вот… А вместо этого придется искать двух идиотов, которые по болотам шарятся…
* * *
Те самые двое идиотов улепетывали из разрушенной Кеми, так что пятки сверкали, если только грязные пятки могут сверкать. Карапузы перевели дух, только когда, выскочив из города, углубились на пару километров в чахлый лесок. Сеня все не мог остановиться, рассуждая на тему собственной литературной карьеры в качестве придворного писаки при герое всех времен и народов.
Оказывается, он уже давно сочинял байки об их совместных похождениях, а некоторые из «особо удачных» даже записывал:
– В общем, сидим мы как-то раз в избе. Я глядь в окошко. А там в огороде беломордовцы на танке, – Сеня порядком волновался, а потому тараторил как пулемет. – А ты такой говоришь: «Возьми, Петька, тьфу ты, Сеня, гранату на полке, отпугни». А я такой гранату – хвать, выбегаю. Танк в куски! Захожу такой и говорю: «Отпугнул, Василий Иваныч, тьфу, Федор Михалыч!» А ты такой: «Молодец, положи гранату на место!»
Он на некоторое время задумался, а потом глубокомысленно произнес:
– Кстати, если мы с тобой порядочные герои, то нам не хватает для полного счастья Анки… тьфу ты, БАБЫ… ну, чтобы была женская линия, лябов и все такое… Я вот все думаю, где же нам бабу взять???
Сеня почесал затылок, а потом заорал как оглашенный:
– Шмыга, ты где?
Федор недовольно поморщился:
– Сеня, ты про бабу пока погодь… есть вещи и поважнее! Вот смотри – у тебя получается, что мы с тобой полные идиоты! Так дело не пойдет!!! Ты давай сочиняй, как будто мы два крутых!!!
Крепко задумавшись о «высоком стиле в классической литературе», Федор даже остановился у раскидистого куста. Глаза его отображали недюжинную работу мысли. Он уже совсем отошел от давешних страхов – недаром единственную остановку при бегстве из города они сделали около обгоревших останков фашистского истребителя и только для того, чтобы Федор смог избавиться от своих комплексов, помочившись на так долго мучивший его источник ночных кошмаров.
Наконец карапуз нашел нужное сравнение и предложил:
– Давай сочиняй, как будто мы как Харли Дэвидсон и Ковбой Мальборо!
Сеня положительно оценил ход мыслей своего босса и предложил начать ребрендинг с себя:
– Федор Михалыч. А давай, ты меня теперь будешь звать по-другому?
Федор даже слегка оторопел:
– Это как это, Сеня?
Тот только хитро улыбнулся:
– Зови меня теперь, – он выдержал многозначительную паузу, – Сеня Лютый!
Федор только развел руками, не принимая, но и не отвергая Сенино «ноу-хау», а тот уже принялся работать над новым имиджем:
– Шмыга, скотина! К ноге!
Голый, он же Шмыга, уже пожалел, что на выходе из города все же нагнал двух приятелей и напросился идти с ними дальше. Совместно пережитые тяготы плена не укрепили его статус в глазах неблагодарных карапузов, отчего он снова принялся страдать раздвоением личности.
Поскольку разговаривать с ним ни Федор, ни тем более Сеня не собирались – ему приходилось болтать с самим собой:
– Крутые. Они крутые! А кто их через трясину провел, кто к самой Мордовии вывел?
Тут же голос его приобрел приблатненную хрипотцу, и Шмыга принялся поливать себя елеем:
– Да мы с тобой тоже парни – ураган! Практически, как Проктер энд Гэмбл.