Аннотация: Александр Грин «Серый автомобиль»
Рассказ написан в первой четверти 20 века.
История ведется от первого лица, человека, которого постепенно поглощает фобия стремительно заполонивших мир машин. Особенно он неравнодушен к автомобилям.
В сюжете действуют Герой, Возлюбленная, неожиданный выигрыш большой суммы в покер. Среди этой светомузыки автор помещает достаточно заумную беседу о наступающей цивилизации машин и любопытное высказывание Героя о футуризме, как видении мира глазами автомобиля.
Финал с трудом поддается описанию: Герой, судя по всему, окончательно спятивший, спрашивает свою Возлюбленную как той, дескать, удалось уйти из Глен-Арроля, где ее показывали за десять центов, ее – восковую куклу с механизмом внутри? Затем, после более решительных действий, он с пулевым ранением в голову приходит в себя в доме для душевнобольных, начинает нести что-то совершенно несусветное и занавес на этом падает.
В 1988 году на киностудии «Ленфильм» по мотивам рассказа вышла кинолента «Господин оформитель».
Снова Герой и карточный выигрыш, но Возлюбленная на этот раз действительно оказывается ожившей куклой. Герой по-началу считает ее своей бывшей натурщицей, с которой был срисован образ для куклы, которую он в свое время смастерил. Снова звучит сокраментальный вопрос «С какой целью ушли Вы из магазина?», снова выстрел в голову и Герой гибнет под колесами автомобиля.
Футуристские рефлексии в фильме не выявленны. Тема автомобиля и куклы погружена в какой-то мистический контекст, который в финале спускается почти до детской страшилки.
Следует обратить внимание, как Юрий Олеша в романе «Три Толстяка» обращается со своей живой куклой – он с самого начала заменяет ее настоящей, неотличимо похожей, девочкой. Об этом знают только читатель, и несколько героев романа.
Очевидно, в постреволюционной России образ живой куклы воплотил что-то животрепещущее. Оба произведения написаны почти одновременно.
Равве Р.
1
16 июля, вечером, я зашел в кинематограф, с целью отогнать неприятное впечатление, навеянное последним разговором с Корридой. Я встретил ее переходящей бульвар. Еще издали я узнал ее порывистую походку и характерное размахивание левой рукой. Я раскланялся, пытаясь отыскать тень приветливости в этих больших, с несколько удивленным выражением глазах, выглядящих так строго под гордым выгибом шляпы.
Я повернулся и пошел рядом с ней. Она шла скоро, не убавляя и не прибавляя шага, иногда взглядывая в мою сторону, помимо меня. Я замечал, что на нее часто оглядываются прохожие, и радовался этому. «Некоторые думают, вероятно, что мы муж и жена, и завидуют мне». Я так увлекся развитием этой мысли, что не слышал обращений Корриды, пока она не крикнула:
– Что с вами? Вы так рассеянны. Я ответил:
– Я рассеян лишь потому, что иду с вами. Ничье другое присутствие так не распыляет, не наполняет меня глубокой, древней музыкой ощущения полноты жизни и совершенного спокойствия.
Казалось, она была не очень довольна этим ответом, так как спросила:
– Когда окончите вы ваше изобретение?
– Это тайна, – сказал я. – Я вам доверяю более, чем кому бы то ни было, но не доверяю себе.
– Что это значит?
– Единственно, что неточным объяснением замысла, еще во многих частях представляющего сплошной туман, могу повредить сам себе.
– Тысяча вторая загадка Эбенезера Сиднея, – заметила Коррида. – Объясните по крайней мере, что подразумеваете вы под неточным объяснением?
– Слушайте: лучше всего мы помним те слова, которые произносим сами.