Мог быть великолепным. Но теперь прогнил, пора что-нибудь насчет этого сделать. Вот для этого ты и здесь. Чтобы все улучшить».
– Потому что они смогут куда угодно ходить, – пояснила Пеппер, взволнованно на него взглянул. – В смысле, атланты. Потому что…
– Меня тошнит от этих атлантов и тибетцев, – выплюнул Адам.
Они на него уставились. Таким они его раньше никогда не видели.
– Для них все очень хорошо, – продолжал Адам. – Всюду все расходуют всех китов и уголь, и нефть, и тропические леса, и подобные вещи, а для нас ничего не остается. Нам надо на Марс лететь, и много еще чего сделать, вместо того, чтобы в темноте сидеть мокрыми, пока воздух утекает.
Это не был старый Адам, Им известный. Они избегали смотреть друг другу в лица. С Адамом в таком настроении, мир казался мрачнее, холоднее.
– Кажется мне, – заметил Брайан прагматично, – кажется мне, лучшее, что ты можешь с этим сделать, это кончить про это читать.
– Это как ты недавно сказал, – отозвался Адам. – Растешь, читая про пиратов, ковбоев, пришельцев из космоса и другие подобные штуки, и когда ты думаешь, что мир полон удивительных вещей, вдруг тебе говорят, что на самом-то деле он полон мертвых китов, срубленных лесов и ядерных отходов. Для этого и расти не стоит, таково мое мнение.
Они обменялись взглядами.
Над всем миром была тень. Штормовые облака собирались на севере, сквозь них просвечивал желтый солнечный свет, словно небо покрасил любитель-энтузиаст.
– Кажется мне, все это надо убрать и опять начать заново, – произнес Адам.
Произнес это голос, не похожий на голос Адама.
Сквозь летний лес пронесся сильный ветер.
Адам поглядел на Пса, который попытался встать на голову. Вдалеке загрохотал гром. Он наклонился и отвлеченно похлопал пса.
– Вот славно будет, если все атомные бомбы взорвались и все началось сначала, только уже правильно организованное, – продолжал Адам. – Иногда мне кажется, что именно этого я и хочу. А потом мы сможем со всем разобраться.
Гром опять зарычал. Пеппер задрожала. Это не было обычный Их мебиусовский спор, который разукрасил множество медленных часов. В глазах Адама было что-то такое, что его подруга не могла понять – не дьявольский огонек, он был там практически все время, но какая-та серая пустота, что было гораздо хуже.
– Ну, насчет нас я не знаю, – попробовала Пеппер. – Не знаю я насчет нас, ведь, если все эти бомбы взорвутся, взорвемся и все мы. Как мать нерожденных поколений, я против этого.
Они любопытно на нее взглянули. Она пожала плечами.
– А потом мир захватывают гигантские муравьи, – проговорил Венслидэйл нервно. – Видел такой фильм. Или ходят с ружьями со спиленными концами и у всех такие, знаете, машины с приделанными ножами и пистолетами.
– Я не допущу гигантских муравьев или чего такого, – отозвался Адам, ужасно развеселившись. – И с вами все будет в порядке. Я уж за этим прослежу. Будет здорово, а, весь мир иметь в личном пользовании. Правда? Сможем его поделить. В замечательные игры поиграть сможем. В Войну поиграть сможем с настоящими армиями и прочими штуками.
– Но ведь никаких людей не будет, – указала Пеппер.
– О, людей я могу нам сделать, – ответил Адам весело. – Уж, в любом случае, для армий сгодятся. Каждому достанется четверть мира. К примеру, тебе, – он указал на Пеппер, которая отдернулась, словно палец Адама был добела раскаленной кочергой, – Россию отдам, так как она красная, а у тебя волосы рыжие, так? А Венсли – Америку, а Брайану, Брайану Африку и Европу, и, и…
Даже в состоянии растущего ужаса Они обдумали слова Адама, те того требовали.