Адам гордо улыбнулся.
– Миссис Хендерсон сказала, что я обязательно должна тебя остерегаться, – продолжила она.
– Меня здесь хорошо знают, – ответил Адам.
– Сказала, тебя повесить надо, – говорила Анафема.
Адам усмехнулся. Дурная слава не так хороша, как известность, но все же гораздо лучше неизвестности.
– Она сказала, ты худший из всех Них, – теперь Анафема была чуть повеселее.
Адам кивнул.
– Она сказала: «Мисс, Их берегитесь, Они просто куча бандюг. Этот молодой Адам полон духа Старого Адама», – говорила она.
– Почему вы плакали? – спросил Адам прямо.
– А? А, я просто кое-что потеряла, – пояснила Анафема. – Книгу.
– Если хотите, могу помочь вам в поисках, – предложил Адами галантно. – Я, вообще-то, много про книги знаю. Однажды даже написал книгу. Такую славную. Про пирата, который был знаменитым детективом. И я картинки рисовал. – И тут, мгновенно решив быть щедрым, он добавил. – Хотите, могу вам ее отдать. Спорю, она гораздо увлекательнее любой потерянной. Особенно тот кусок в космическом корабле, когда выходит динозавр и с ковбоями дерется. Спорю, она вас развеселит, моя книга. Брайана она ух как развеселила. Он сказал, что ни разу не был в таком состоянии.
– Спасибо, я уверена, что твоя книга очень хороша, – отозвалась она, навсегда делая себя любимой для Адама. – Но твоя помощь в поисках моей книги не потребуется – думаю, уже слишком поздно.
Она задумчиво взглянула на Адама.
– А ты хорошо округу знаешь? – спросила она.
– На мили и мили, – ответил Адам.
– Двух людей в большой черной машине не видел? – поинтересовалась Анафема.
– Они ее украли? – спросил Адам заинтересованно. Поимка шайки международных воров книг будет отличным концом дня – можно будет на время забыть о других проблемах.
– Не совсем. Можно сказать… В смысле, они не хотели. Они Поместье искали, но я туда сегодня сходила, никто о них не знает. Там сегодня был какой-то несчастный случай или что-то вроде того, насколько я поняла.
Она уставилась на Адама. Что-то в нем было странным, но что именно, она никак не могла понять. Просто она чувствовала, что их встреча была важна, и нельзя было позволить ему ускользнуть. Что-то о нем…
– Как книга-то называлась? – спросил Адам.
– «Прелестные и аккуратные пророчества Агнес Безумцер, ведьмы», – ответила Анафема.
– Колдуньи?
– Нет. Ведьмы. Как в «Макбете», – объяснила Анафема.
– Видел я это, – кивнул Адам. – Очень интересная жизнь была у этих королей, очень. Ну-у… И что такое в них прелестное?
– Это слово раньше значило, ну, безошибочные. Или точные.
Точно что-то необычное в нем. Так странная, внутренняя сила. Когда он был рядом, появлялось чувство, что все остальное, даже пейзаж, это просто его фон.
Она жила здесь уже месяц. Но кроме миссис Хендерсон, которая теоретически следила за колледжем и, наверное, когда был малейший шанс, проглядывала ее вещи, она более, чем дюжиной слов, ни с кем не обменялась. Она позволила им думать, что она – художник. Художники такие деревенские местности любили.
Вообще, здесь было красиво. Рядом с деревней так просто превосходно. Если бы Тернер и Лэндсиэр встретили в пабе Сэмюэля Палмера и вместе все нарисовали, а потом дали бы Стаббсу лошадей дорисовать, лучше бы ничего не было.
И это было очень грустно, ведь именно здесь все Это произойдет, по крайней мере, по Агнес. По книге, которую она, Анафема, позволила себе потерять. Конечно, у нее остались карточки, но это было не то.
Если бы Анафема полностью контролировала свое сознание – а рядом с Адамом никто не мог полностью его контролировать – она бы заметила, что когда она пыталась о нем подумать глубже, чем поверхностно, мысли ее куда-то соскальзывали, как вода с утки.