Снова подумав об этом, почувствовала тупое раздражение, стремительно разрастающееся внутри. Пальцы больно обхватили ручку тяжёлой входной двери «Тюльпана», головой мотнула, приказывая себе оставить свои проблемы за порогом, и сосредоточиться на предстоящем уроке. Сегодня она должна показать девочкам новые движения, а это требует внимания.
– Привет, Нинок.
Улыбнулась попавшемуся встреч охраннику, пересекла тёмный холл, а оказавшись в зале, громко поздоровалась:
– Привет, девочки. Все готовы?
В ответ раздалось разноголосое щебетание, Нина свою сумку на стол поставила и вздохнула, разглядывая «учениц», в разной степени раздетости. А что такого? Работа, как работа.
– Жмот он. Урод и жмот. А ты дура, если думаешь, что сможешь выбить из него хоть на копейку больше, чем я.
– Ритка, ты достала, честное слово. Ну кинул тебя Изланов, так что ж ты его хаишь на каждом углу? Он ведь тебе не муж. У него дома есть кое-кто поважнее тебя. Вот ей он брюллики и покупает, а тебе что подешевле.
Нина, сидевшая в углу и молча слушавшая болтовню стриптизёрш, встретилась глазами с одной из них, Гретой, и обменялась с ней понимающей улыбкой. Грета была самой старшей среди девушек, опытной во всех вопросах, и зачастую играла роль рефери. Если необходимо, давала совет более неразумным и сомневающимся, других по углам разводила, когда ссора начиналась, а то и прикрикнуть могла. И вот если бы Пашка её высказывания услышал, точно бы пятнами пошёл и почувствовал себя оскорблённым в своих лучших чувствах. Интеллигент фигов, с праведной злостью подумала Нина.
Девушка, которой Рита, разухабистая рыжеволосая особа, высказывала своё «фи» по поводу её нового ухажёра, повернулась, совершенно не стесняясь того, что стояла без бюстгальтера, и высокомерно заявила:
– Уж не дурее других. И нечего мне советы давать. Нашлась мамочка.
– Какая я тебе мамочка? – взвилась Рита, всерьёз оскорбившись. Она вообще всегда очень остро реагировала на любой намёк на свой возраст. Что Нину, например, удивляло. Как она к Рите не присматривалась, больше двадцати пяти ей дать было нельзя. Или для стриптиза это старость? Тогда она уже точно старушка, никому ненужная. И что Жаба к ней пристаёт? Ей через четыре месяца двадцать семь.
– Как вы все достали! – повысила голос Грета и добавила ещё кое-что, от души.
Нина брови вздёрнула, услышав новое для себя выражение, потом фыркнула от смеха. А Грета, довольная тем, что спорившиеся разошлись в разные стороны и замолкли, присела рядом с Ниной.
– Достали меня, дуры крашенные, – проговорила она тихо, только для Нины. – Понаберут деревенщин, не знаешь, на каком языке с ними разговаривать. Витя спятил совсем.
Нина локтем её толкнула.
– Тише ты.
Грета отмахнулась, потом потянулась за сигаретами.
– Ну и чего у тебя?
– Да ничего, всё как всегда.
– Спятила ты тоже совсем. – Посмотрела с сомнением, затем предложила: – Давай я тебе денег дам? Отдашь, когда сможешь.
– Не надо. Я ведь не знаю, когда смогу.
Гретка развернулась к ней лицом, пристроив локоть на спинке дивана. Дым в сторону выдохнула.
– Ты неправильно с ним разговариваешь. Надо было взять его за яйца, лицом к ребёнку развернуть и сказать: ты, вражина, что же творишь? Твой ребёнок есть не должен из-за того, что ты в Москве задницей крутишь?
– Грета, ты говоришь, как Витя.
Она в некоторой досаде разогнала сигаретный дым рукой.
– Что тебе на это сказать? Как говорила моя бабушка: с кем переспишь, от того всего и наберёшься.
Нина усмехнулась.
– Хорошо, что у меня не было такой бабушки.
– Может быть и хорошо. Хотя, глядя на тебя, я бы этого не утверждала. – Грета ногу вытянула, демонстрируя бирюзового цвета туфлю на устрашающей длины каблуке. – Видала? Штука баксов.
Нина туфлю послушно разглядывала, после чего подтвердила:
– Да, месяц моей спокойной жизни.
– Тебе Витька предлагал?
Нина поспешила с дивана подняться.
– Я не хочу об этом говорить.
– Да, у тебя ведь воспитание! – громче, чем Нине хотелось бы, проговорила Грета, привлекая к их разговору ненужное внимание. Девушки, переодевавшиеся в комнате, начали оборачиваться и прислушиваться. – А у нас нет воспитания, нас всех на заднем дворе «Тюльпана» нашли. – Она тоже поднялась, приблизилась к Нине, и снова понизив голос, сказала: – Думаешь, я мечтала у шеста вертеться? Знаешь, сколько мне лет? Нина примирительно ей улыбнулась.
– Ты красавица.
– Да знаю я, что ты подлизываешься? Тебя вот, дуру, жалко. Красивая девка, а мечешься, словно тебе деться некуда.
– Тебя Витя просил поговорить со мной?
Грета взяла её под руку, и они вместе вышли из гримёрки.
– Мне тридцать три, Нин. Сколько я ещё оттанцую?
Нина похлопала её по руке.
– Я не намного младше.
Гретка взглянула на неё возмущённо.
– Вот ты, как есть, дура. Прости Господи. Я тебе о чём говорю?
– Я не смогу, – сказала ей Нина, как всегда говорила Вите Жабе. Сказала честно и от души, а Грета вдруг жёстко усмехнулась.
– Да? Ну, значит, тебя ещё не совсем прижало.
От её слов неприятно стало. Даже когда из клуба ушла, Нина продолжала об этом думать. Двери «Тюльпана» уже были открыты для посетителей, она столкнулась с парочкой на крыльце, мужчины окинули её оценивающими взглядами, но Нина поспешила сбежать, опустив глаза и пытаясь задавить в себе неприятие. Этот разговор повторялся время от времени, то Витя его поднимал, а теперь вот Гретку к ней подослал, будто Нина была не в состоянии понять, откуда ветер дует, но она продолжала держать оборону. Притворялась непонимающей, обращала всё в шутку, но в последнее время вот это «прижало», не давало спать.
Ариша встретила её в прихожей, смотрела серьёзно, и Нина поняла, что дочка волновалась из-за её опоздания. Наклонилась к ней и поцеловала.
– Прости, малыш. Я на работе задержалась. А ты ела?
Зинаида Тимофеевна вышла из комнаты, поздоровалась, после чего сообщила:
– Я Арину покормила, не волнуйся.
– Спасибо вам. Обещаю больше не задерживаться. – Улыбнулась, но её улыбки вроде бы никто и не заметил. Арина ухватилась за её руку и не отпускала, а Зинаида Тимофеевна заторопилась домой. А когда за ней закрылась дверь, Нина вздохнула с облегчением, обрадованная, что сегодня её не стали спрашивать про деньги. Нужно продержаться ещё четыре дня, до зарплаты.
– Мама. – Арина забралась на диван, устроилась у неё под боком и протянула ей открытую книгу. Нина на часы посмотрела: половина девятого, минута в минуту, по Арине эти самые часы сверять можно. В принципе, читать она сама умела, ей уже давно помощь в этом не требовалась, но это было ритуалом, с тех пор, как Ариша была совсем маленькой, Нина читала ей перед сном сказки. И до сих пор дочка сама вечерами приносила ей книгу, находила нужную сказку и устраивалась у неё под боком. Прижималась к ней, слушала очень внимательно, иногда засыпала. Нина очень ценила эти минуты, в остальное время дня Арина, казалось, отлично обходилась без неё, сосредоточенная на любимом деле.
В этот вечер настала очередь сказки про Золушку, Нина читала её дочери уже не раз, но от этого интерес Ариши к этой истории не ослабевал. Она внимательно дослушала до конца, всё это время прижималась щекой к руке матери, а когда Нина чересчур бодро произнесла, заканчивая:
– Конец, – и захлопнула тяжёлую книгу, Ариша вздохнула. Нина заглянула ей в лицо. – Ты не спишь?
Девочка покачала головой.
– А я думала, заснула. Даже дыхание затаила. – Нина понимающе улыбнулась. – Хочешь быть Золушкой?
Арина отодвинулась от неё, привалилась к спинке дивана и поджала под себя ноги в ярких полосатых носках. Вроде бы раздумывала над вопросом, затем взглянула на мать с намёком. Нина притворно ахнула.
– Я? – Головой покачала, не скрывая улыбки. – Нет, милая, маме уже не по возрасту Золушкой становиться. Да и где я принца возьму? – Наклонилась и поцеловала дочку в щёку. – Иди, умывайся. Пора спать.