Оставленный в эту пору след имеет наибольшую четкость, так как снежинки под давлением лапы спрессовываются, словно склеиваясь.
Снег походил на хинин. Ермолаев больше всего не любил такой снег. Из-за сыпучести промерзшего снега общий вид следа зависел исключительно от глубины проникновения ноги в снежную толщу. Если в толще снега не попадется корка, образовавшаяся от старых оттепелей, изучение следа станет совершенно бесперспективным.
Зверь провалился в снег глубоко. Об этом можно было судить по широкой выволоке - полосе, указывающей, как зверь вытаскивал лапу из сугроба. Еще одной неприятностью был снег, насыпавшийся с крон деревьев, и закрывший и след, и выволоку.
- Здорово ты, Иван, умеешь следы читать! - произнес солдат, сон которого Ермолаев выслушивал на протяжении последнего получаса пути. - Вот бы мне так научиться!
- Подержи-ка фонарь, - попросил Ермолаев. Солдат принял керосиновую лампу.
- К этому нельзя относиться просто так! - ответил командир взвода, не прекращая своих исследований. - Что-то вроде - научусь и буду знать! К этому нужно относиться очень серьезно.
- Я готов относиться очень серьезно, - с сомнительной серьезностью произнес красноармеец.
- В походных условиях чтению следов не научишься. Занятия нужно проводить в одном месте и в течение нескольких дней кряду.
- Как это?
След был большим и незнакомым. Иван, конечно, сомневался, что не знает какого-то зверя в средней полосе России. Просто след был почти засыпан...
- Как это? - повторил солдат.
- Что? - оторвался от своих мыслей Ермолаев.
- Почему нужно в одном месте? - не унимался боец.
- Слушай, отстань!
Ермолаев снял рукавицу и медленно погрузил руку в сугроб недалеко от следа.
- Вот что ты делаешь? Ты можешь объяснить?
- Нет, - отрезал Иван. Он что-то нащупал под снегом. - Есть!
- Что есть?
- Спекшийся давнишний снег - корка. Значит, зверь проткнул верхний слой лапой и оставил свой след на этой корке.
- Ты хочешь раскопать след?
- Нужно аккуратно снять верхний слой и добраться до корки. Снег сыпучий. След в нем плохой, но вот удалить его можно очень даже хорошо.
Ермолаев принялся саперной лопаткой аккуратно снимать снег со следа.
- И все-таки, как научиться читать следы?
- Очень сложно. Нужно обладать острым зрением, тонким нюхом. Нужно знать снег, знать, как солнце ложится на снег и какими цветами играет на отпечатке. Тут сотни тонкостей. Очень много основано на интуиции. Чтобы научиться читать след, нужно сперва написать что-нибудь на сугробе и ждать несколько дней. Нужно следить за погодой и смотреть, как она влияет на твою надпись. Как буквы теряют четкость, как размываются, как играют на солнце, как покрываются порошей...
Он убрал лопатку и с превеликой осторожностью стал разгребать снег голыми руками.
- Не научиться тебе этому. Нужно все время наблюдать за следами. Тут требуется постоянная практика. И она должна быть беспрерывной. Перерыв ослабляет восприятие многих деталей, и тонкости могут остаться незамеченными.
- Но ведь ты сам давно воюешь, а, значит, и сам должен забыть тонкости.
- Когда опыт большой, при возобновлении практики перерыв скоро сглаживается...
Ермолаев низко склонился над сугробом и, набрав в легкие воздух, сильно дунул на снег. Снежинки вспорхнули в свете фонаря. След открылся. Иван очень внимательно стал вглядываться в него.
- Проклятье! - произнес он, наконец. - Надобно командиру доложить.
- Я не знал - наша это машина или немецкая, - продолжал рассказ Зайнулов. - Но по поведению шофера, а он решительно направил автомобиль в мою сторону, я понял, что машина наша.
Она остановилась неподалеку, из машины выскочил статный улыбчивый офицер. В салоне сидел ещё кто-то, но точно я не мог разобрать.