Плечи жреца покрывала накидка из перьев, а обнаженное тело было раскрашено черно-красными узорами. Можно было подумать, что во дворец явился окровавленный скелет, чтобы исполнить ритуальную пляску в честь своего божественного повелителя. Волосы жреца, густо смазанные жиром, были заплетены в две тугие косы, на концах которых болтались погремушки из младенческих черепов.
В сопровождении четырех послушников в кроваво-красных плащах и в масках-черепах жрец трижды обогнул помост. Появление этой процессии вызвало легкое беспокойство среди собравшихся. Многие исподтишка осеняли себя охранным знамением, зная, что встреча со служителями Красного бога Туракаму - дурная примета. Свисток заливался пронзительной трелью, черепа щелкали в такт шагам жреца. Его движения ускорялись, послушники содрогались в конвульсиях. Этот ритуал изображал непоколебимую власть бога Туракаму, насылающего смертельные муки на тех, кто его прогневал.
По залу пронесся ропот, гости Десио не могли взять в толк, для чего на это торжественное событие приглашены служители Красного бога: нового властителя по традиции освящали жрецы бога добра Чококана или - в редких случаях - служители Джурана Справедливого. Появление жрецов бога смерти повергло в недоумение всех присутствующих.
Но вот свисток умолк, и зловещие танцоры остановились как вкопанные. Жрец бесшумно поднялся на возвышение. Из складок накидки он извлек красный кинжал и с душераздирающим воплем отхватил себе левую косу, которую тут же повесил на подлокотника трона. Детский череп со стуком ударился о резной агат. Теперь у гостей развеялись последние сомнения. Если жрец бога Туракаму отсек себе косу, это означало, что его небесному повелителю обещано великое жертвоприношение. Десио Минванаби готовился связать себя и весь свой род страшной клятвой.
Появление почетного караула из двадцати воинов во главе с военачальником Ирриланди и первым советником Инкомо было встречено гробовым молчанием. Наконец перед гостями предстал и сам новоиспеченный правитель, одетый в великолепную мантию с оранжевой опушкой и черной каймой. Его темные волосы были туго стянуты сзади. Инкомо приблизился к помосту и опустился на колени по правую руку от повелителя. Он придирчиво наблюдал за каждым шагом Десио, пока тот поднимался по ступеням к трону. Невзирая на духоту и непривычную тяжесть доспехов, скрывавшихся под мантией, наследник Джингу держался с царственной горделивостью. А ведь в детстве он не проявлял ни малейшей склонности к военному делу. За упражнения на плацу он удостаивался лишь молчаливого презрения наставников. В отрочестве его пару раз посылали с солдатами в дозор, но когда боевые командиры, с трудом подбирая деликатные выражения, посетовали на его полную непригодность к службе, для наследника - радости которого не было границ - подыскали теплое местечко при дворе отца. Десио унаследовал лишь самые худшие фамильные черты, подумал Инкомо. Под его властью нечего было и мечтать о благоденствии дома Минванаби, даже если не принимать в расчет военную угрозу со стороны Акомы.
Обводя глазами собравшихся, Инкомо задержал взгляд на заметной фигуре в первом ряду. Это был Тасайо. Ладно подогнанные военные доспехи выглядели на нем как вторая кожа. Пожалуй, в трех поколениях рода Минванаби не нашлось бы человека более дельного. Быстро утратив интерес к ритуальной церемонии, Инкомо задал себе вопрос: каково было бы служить под началом такого хитроумного правителя, как Тасайо? Однако первому советнику не приличествовало заниматься вольнодумством, он вот-вот должен был присягнуть на верность Десио.