Слуге, ожидавшему за дверью, она приказала:
- Позови моего скорохода и всех свободных от службы гонцов. Отправь кого-нибудь в Сулан-Ку, чтобы нанять еще с дюжину посыльных из гильдии курьеров.
От волнения Мара не заметила круглого, одетого в балахон человечка, который источал запах лекарственных трав и держал в руках склянки со снадобьями.
- Ты хочешь разыскать жреца Хантукамы? - спросил он с профессиональной участливостью.
Мара резко обернулась на голос своего домашнего лекаря:
- Думаешь, мы сумеем обойтись своими силами? Лекарь сочувственно вздохнул:
- Госпожа Мара, сдается мне, что твой военный советник не дотянет даже до рассвета. А ведь поиски жреца могут оказаться долгими.
- Кейок будет жить, - убежденно возразила Мара. - Я найду жреца и заплачу любую цену за молитвенные врата, чтобы боги помогли исцелению.
Лекарь в задумчивости потер лоб:
- Госпожа, жрецов не так-то просто уговорить. Им никто не указ, кроме бога, которому они служат. Для них что простой земледелец, что император все едино. Кроме того, жрецы Хантукамы у нас наперечет. Даже если ты найдешь одного из них и посулишь воздвигнуть молитвенные врата, он ни за что не бросит больного, которого уже взялся выхаживать.
- Посмотрим, - коротко ответила Мара, вдыхая запах бесполезных снадобий и обдумывая это мрачное сообщение. - Посмотрим. Позаботься, чтобы его не мучила боль, а остальное тебя не касается.
* * *
Подготовка к военному походу перевернула весь привычный уклад жизни. В мастерских Акомы день и ночь кипела работа, склады пополнялись припасами, к пряному аромату цветов акаси примешивался запах горячей смолы.
Этот запах проникал даже в спальню Мары.
- Возвращайся в постель, еще слишком рано, - говорил Кевин, любуясь ее силуэтом на фоне темного окна. - Коли ты решила всюду поспевать сама, тебе тем более нужен отдых.
Мара не ответила. Она напряженно вглядывалась в туман, но не видела ни рабов, которые в этот час выгоняли стада на пастбище, ни милых сердцу просторов, где веками жили ее предки. У нее перед глазами возникали бесчисленные армии Минванаби, сметающие границы Акомы.
Нужно любой ценой поставить на ноги Кейока, думала Мара. Словно не услышав зов возлюбленного, она начала молиться Лашиме о здоровье своего военного советника, к которому уже протягивал руки Красный бог Туракаму.
Потеряв надежду на возвращение госпожи, Кевин вздохнул и по-кошачьи мягко вскочил с циновки. Прошлой ночью они не могли наговориться, а потом столь же истово предавались любовным ласкам. Под конец Мара разрыдалась у него на плече.
Не обремененный цуранскими представлениями о приличиях, Кевин был далек от того, чтобы осуждать ее за такую вспышку. Он понял, что Мара просто-напросто нуждается в утешении, и потому обнял ее покрепче и гладил по голове, как ребенка, пока она не уснула.
Теперь, глядя на хрупкое, почти детское тело Мары, Кевин отдавал дань ее мужеству. На ней лежала непосильная для женщины ноша ответственности и власти. Он не знал, надолго ли у нее хватит сил.
Набросив халат - даже после трех лет жизни среди цурани он все еще немного стеснялся наготы, - Кевин подошел к Маре и обнял ее за плечи. К его удивлению, властительницу била дрожь.
- Мара, - ласково позвал он и закутал ее полой своего халата.
- Меня очень тревожит Кейок, - призналась она. - Что бы я делала без твоей заботы?
Кевин чуть было не поднял ее на руки, чтобы отнести в постель, но понял, что ей сейчас не до него. И действительно, Мара высвободилась и хлопнула в ладоши. Явившиеся по ее зову служанки принялись убирать подушки и облачать госпожу в платье, а Кевин ушел за ширму. Через несколько минут, полностью одетый, он вернулся в спальню и с удивлением обнаружил, что Мара исчезла, а поднос с завтраком остался нетронутым.