Затем приказал Маггу затусовать в большую синюю сумку пару одеял. Минут через двадцать они уже были на посадочной станции, а еще через пять - в вагончике.
Наш космический корабль отправляется в полет! - бодренько загнусавил то ли гид, то ли сопровождающий, и вагончик тихо поплыл над просекой, оставляя внизу деревья и россыпи камней.
До пересадочной станции - площадки среди леса, - ничего интересного не было. Но когда трос ушел чуть ли не в небо, когда внизу открылась и стала углубляться пропасть, а рядом грозно затопорщился выступами отвесный скальный склон, - на душе стало неуютно. Сопровождающий забыл о своем космическом сценарии и стал расписывать запас прочности троса, оригинальность конструкции канатной дороги и систему страховки. Вагончик слегка раскачивало, и Максим увидел в глазах двойника вождя мирового марксизма плохо скрываемый страх. Наконец показалась станция, вагончик в последний раз дернуло, и сопровождающий стал открывать замок двери. Притихшие было люди зашумели, послышались шутки и смех. Все гурьбой двинулись к двери, будто их впереди ожидали невиданные впечатления и развлечения.
На яйле на самом деле царили предвечерний покой и умиротворение. Кое-кто пил молоко, якобы целебное, о чем свидетельствовала дикая цена, но трезвый ум Максима (куда и подевалась вдруг эйфория от "гайдамацкой") оценил сей напиток как гастрономовскую туфту, а вот на шашлыках споткнулся. Людей в их вагончике приехало мало. Две трети из них колченогая гидша потащила по тропинке к ледяной пещере Уч-Кос, по-простонародному, Трехглазке, кто-то из народа остался, но тут же разбрелся в разные стороны, а несколько ценителей жизни пристроились к мангалу, возле которого хозяйничало трое южных ребят. Судя по количеству уже жарящихся шашлыков и наполовину заполненной кастрюле с замаринованным мясом, бизнес их шел явно хреново.
Максим взял шесть порций - по четыре кусочка мяса каждая, набрал побольше хлеба. Почувствовал неизбежное уважение к серьезному клиенту, сказал чумазому черноволосому парнишке:
- Слушай, шеф. Сделай мне в кулек порций двадцать. Сырого. И лучка добавь - у нас тут гулянка намечается.
Рассчитываясь, он не доплатил ровно четверть суммы. Южные ребята и не пикнули, и Максим не без удовольствия подумал, что свободный рынок, что ни говори, имеет свои плюсы. Пусть маленькие, но имеет.
- Красиво здесь у вас, - признал полупротрезвевшии Магг. Он смирно сидел у края пологого обрыва, где его оставил Максим, и рассматривал окоем. Там, как в крутом американском фильме, который редко обходится без потрясающего пейзажа, уходила вниз могучая долина, скорее распадок, но вся в лесном безумстве, а дальше сладкая сердцу крымская земля вновь дыбилась, вновь произрастала жизнью и скалами, вспыхивала вечерним багрянцем, полнилась тенями, скрытным движением, но прежде всего - ощущением отделенности. Все это там, почти рядом, - а здесь остров, земля покоя и смирения души, безопасное место.
Максим разложил шашлыки на салфетках, достал остаток "гайдамацкой":
- Отдыхай, борода, - благодушно сказал он Маггу, - Мне на ваши игры наплевать, но ты еще раз посмотри на все, что под нами, - и запомни: я эту землю ни на какие ваши грёбаные галактики не променяю. Нет за вами души и размаха. И вообще - ни хрена нет. Этикетом себя обставили, сперматозоиды считаете, а по сути дерьмо дерьмом. Хуже нас, хоть и галактические.
Максим не знал, откуда пришли к нему эти слова, но говорил их искренне, каким-то седьмым или десятым чувством осознавая, что он прав.
Marry шашлыки понравились.
- Не вздумай шампуры относить, - предупредил его Максим. - Они нам завтра понадобятся.