Иван Парфенович, круто развернувшись, поднялся на крыльцо своего офиса и исчез в дверях.
Детектив раскрыл было рот, чтобы спросить своего босса: «А как же быть с дополнительной зарплатой за неблагодарный труд, пока коммунисты не вернутся?» — но увидел подходивших к правлению телохранителей, махнул рукой и, как всегда, озираясь по сторонам, заспешил домой.
Глава 5
МАНИНЫ СТРАДАНИЯ
Когда Василий вошёл в свою избу и окинул её опытном взглядом детектива, то сразу заметил на своём любимом табурете у среднего окна небрежно брошенные кем-то мужские брюки. За лёгкой перегородкой в спальной услышал тяжёлое пыхтение и Манино поскуливание. Он сразу же все понял. Маня страдала ради их будущего ребёнка. Фельдшер Егор Силыч приходил три раза в неделю делать Мане массаж.
Подельников хрипло кашлянул, чтобы его услышали за перегородкой, а подождав секунд двадцать после своего сигнала, негромко спросил:
— Маня, ты скоро с массажем закончишь? А то набегался я, есть захотелось.
— Подожди минут шесть от си-и-лы де-е-вять, Васенька. Сейчас ещё сзади Егор Силыч промассажирует, а потом уж я тебе и бульончик куриный разогрею.
Василий ничего не ответил, сел на своё излюбленное место у окна, прямо на брошенные брюки Егора Силыча.
Из-за перегородки до него доносились звуки, похожие на похрапывание жеребца, и сладкое постанывание. Детектив же, глядя через окно на улицу, мысленно разговаривал с самим собой: «Моя Маня, конечно же, жена верная, не то, что другие. Совсем не такая, как Ксеонора, которая от мужниных глаз в овражек бегает. То — самая настоящая измена, если жена от мужа куда-то на сторону ходит. А Маня моя и шагу с чужим мужиком из избы не сделает. И Егора Силыча пригласила с моего разрешения. Ведь она уже сколько лет мечтает род Подельниковых продлить. Только что-то у нас с ней ничего не получается. И чего только за десять лет совместной жизни не перепробовали».
Тут Василий оживился, вспомнив, какой Маня была десять лет назад: худенькая, с непокорной чёлкой и неумело накрашенными губами девушка. Её несколько раз подряд приводили в отделение нетрезвую, шумную дружинники из мужского общежития. И каждый привод заканчивался её слезами и раскаяниями.
Однажды Василий, бывший в вечернем наряде, наткнулся на Маню в компании пьяных заводских парней. Парни стали задирать милиционеров, и их пришлось отправить в вытрезвитель. А Маню проводить домой досталось Подельникову. Через полгода они расписались.
Василий размечтался, вспоминая свадьбу, первые совместные покупки, Манины полудетские шалости и капризы. Но тут он почувствовал, как кто-то выдёргивает брюки из-под него. Поднял глаза и увидел перед собой потного и рассерженного массажиста Егора Силыча. Пришлось Подельникову извиняться за помятые брюки.
В это время из спальни в накинутом на круглые плечи халате вышла Маня и, протянув руку к кошельку, лежавшему на холодильнике, спросила:
— Сколько Вам, Егор Силыч, за сегодняшнюю работу полагается?
На что Егор Силыч категорично заявил:
— Ничего, Мария Григорьевна, не надо! Я — патриот!
— Ну нет уж, нет! — протестовала Маня. — Ведь вы же теряете своё драгоценное время и приходите лечить меня.
— Не возьму! — снова категорически заявил Егор Силыч. — Как я уже сказал, что являюсь патриотом Родины! И если я не буду лечить женщин, таких, как вы, Мария Григорьевна, то рождаемость у нас в районе, я не говорю уже о всей России, неуклонно покатится вниз. Ведь уже и сейчас наблюдаются тревожные симптомы. В нашем районе смертность превышает деторождаемость. Вы понимаете?! — И, не дожидаясь, чтобы кто-то ему ответил, направился к двери.