И, может, это знание как раз-то и заставило их наконец понять, что, если дальше жить _вот_так_, они погибнут.
Безусловно, он, Чингиз, полезен племени, иначе бы его не откопали, не приютили, не вернули к жизни.
Приютили... А ведь верно!
Как животное, как козу, дающую великолепные удои...
Эта догадка испугала и одновременно наполнила Чингиза верой в себя.
Он здесь _действительно_ необходим. Не бог, не дойная коза просто он много знает и не столько помогает этим, сколько - _спасает_ племя. И для того его спасли тогда... Все к одному.
Неожиданная мысль осенила вдруг Чингиза.
С малых лет - и от соседей, и от случайных путников - он слышал о каких-то существах, что обитали среди гор. Были существа эти дики и пугливы, хотя и совершали временами набеги на селения, угоняя скот, воруя кой-какие инструменты... Их называли Снежными людьми.
На перевалах, ледниках и снежниках следов их попадалось множество. А вот самих людей встречали редко, и потому легенд и небылиц плодилось.
Старики рассказывали, будто прежде на этих дикарей учинялись облавы, на них ставили капканы, куда они порой и попадали...
Но - слухи слухами, а с точностью узнать, где обитает это племя, сколь велико оно, никак не удавалось.
Снежные люди всегда старались уходить от человека, едва его завидев.
Так, может, вот _кто_ спас его теперь? Может, перед ним те самые неуловимые, как духи, люди гор?
Снежные люди?!
На миг Чингизу стало страшно.
Ведь незнакомое всегда пугает поначалу, особенно, когда приметы сходятся и делается ясно, что то, о чем слагали разные предания, на самом деле - вот оно, на расстоянии протянутой руки!
И тогда одно Чингиз твердо определил для себя, сам удивившись простоте пришедшего решения.
Если племя хочет жить вместе с людьми, то он, Чингиз, должен помочь. Больше-то некому!
Он спустится в долину и придет в селение, и все расскажет, и позовет людей, чтобы они сумели убедиться сами... Он будет переводчиком, он все уладит.
Рева окончательно уснула, доверчиво уткнувшись лицом ему в грудь.
Пещера неприметно наполнилась ночным оцепенением. Другие члены племени как будто тоже задремали, инстинктивно придвигаясь во сне к тлеющему очагу.
Сейчас самое время... Никто не увидит...
Колдун? Ерунда! Никаких чар нет!
А если и был какой-нибудь напиток, то действие его давно уже прошло!
Желание вернуться... Да, оно должно возникнуть, рано или поздно! Потому что дом - есть дом.
Или нет, все иначе. Он не сумеет теперь бросить племя, но просто приведет его в селение и будет жить, как жил: с любимой Ревой и с детьми, которых она ему родит. Так-то оно лучше и разумнее всего.
Чингиз осторожно взял на руки Реву и опустил ее на теплый травяной лежак.
Потом прислушался, с опаской озираясь.
Полусгоревшие головешки в очаге тускло освещали притихшую пещеру.
Стараясь не шуметь, Чингиз на цыпочках подкрался к выходу, извлек несколько камней из шаткой - на одну всего ночь! - стены, попутно ругая себя, что так и не нашел ни времени, ни сил приделать в этом месте дверь, и через узкое оконце благополучно выбрался наружу.
Светили звезды. Луна в полном сиянии висела над утесом, фантастически мешая освещенные поверхности с те
В другой бы раз Чингиз остановился и радостно глядел на мир перед собой - такой причудливый, неясный, бесконечный... Но время подгоняло.
Он легко и безошибочно нашел тропу, почти невидимо скользившую вниз, и побежал по ней.
Путь вел в долину.
В этих местах Чингиз бывал не раз, но столько ниже заповедного предела не заглядывал - ему, в отличие от других охотников, не полагалось _слишком_ удаляться от пещеры.
Теперь Чингиз нарушил племенной запрет.
Дом, где жили двое его младших братьев, стоял у ручья, на отшибе.
Средний брат был женат, имел троих детей; другой пока семьей не обзавелся.