На лице его возникло то самое выражение, которое я уже видел в прошлый вечер - тихая улыбка, обращенная вовнутрь, словно бы он знал то, что было скрыто от меня, и предпочитал, чтобы так оно и оставалось впредь.
- Я могу быть разным. Кое-что вы уже знаете: арфист, целитель... И однажды придет день, когда вы узнаете остальное.
Я поднял меч и вложил его в ножны - но не сразу, дав Лахлэну возможность рассмотреть рунную вязь на клинке, едва заметную в сумерках.
- Если ты решил совершить преступление, - мягко проговорил я, - лучше остерегись.
Улыбка покинула лицо Лахлэна. Он покачал головой, по-прежнему прижимая арфу к груди:
- Если бы я пожелал вашей смерти, ваш Чэйсули убил бы меня, - он бросил быстрый взгляд на Финна. - Здесь Эллас. Мы уже несколько лет даем приют Чэйсули. Если вы полагаете, что я недооцениваю Финна, смею вас заверить, вы ошибаетесь. В его присутствии вам не нужно опасаться меня. Я все равно ничего не смог бы сделать.
Я указал на футляр в его руках:
- А это?
- Моя Леди? - он удивленно приподнял брови, потом улыбнулся. - О, да. В ней есть магия. Но она ниспослана Лодхи, и я не могу использовать ее для убийства.
- Тогда покажи нам, для чего ты можешь использовать ее, - приказал я. Покажи, что может твоя магия, кроме как возвращать нам наши воспоминания и лишать нас воли.
Лахлэн снова взглянул на Финна - тот почти растворился в темноте.
- С вами это было нелегко. Большинство людей - как мелкая речушка: недалеко до дна. Но вы... ваши души словно бы многослойны. Некоторые тонки, их легко снять - но под ними металл. Железо, - задумчиво проговорил он. - Я сравнил бы вас с железом. Прочное, твердое и холодное.
Финн сделал жест в сторону очага:
- Покажи нам, арфист.
Лахлэн опустился на колени подле угасшего костра, медленно открыл футляр арфы - снаружи он был из кожи, пропитанной неведомым мне составом, делавшим кожу твердой, как камень, а внутри устлан мягкой тканью - и извлек оттуда свою Леди. Струны, казавшиеся такими тонкими и непрочными, поблескивали даже в сумерках, мягким зеленым светом светился камень. Быть может, сама арфа была сделана из какого-нибудь волшебного дерева?
Арфист опустился на колени в снег, словно не замечал холода, и начал наигрывать простенькую мелодию. Она была тихой, почти неслышной - и все же необыкновенной, несмотря на свою кажущуюся простоту. Пальцы Лахлэна все быстрее летали по струнам - и я вдруг увидел, как на мокрых черных головнях вспыхнула искорка - разрослась в огонек - в пламя, охватившее дрова...
Мелодия умолкла. Лахлэн поднял на меня глаза.
- Готово, - тихо проговорил он.
- Верно, и со мной ничего не случилось. Я протянул ему руку в перчатке, помогая подняться, и с удивлением ощутил, насколько сильны его пальцы. Это было настоящим мужским рукопожатием, признаюсь, я не ожидал такого от арфиста.
Когда мы отпустили руки друг друга, Лахлэн улыбнулся. Я подумал, что он тоже оценивал меня по рукопожатию, как и я его . Однако он не сказал ничего да нам и нечего было говорить. Мы были чужими друг другу - хотя что-то подсказывало мне, что так будет не всегда.
- Твой конь - чистых кровей, - проговорил я, бросив взгляд на серого в яблоках жеребца.
- Верно, - спокойно подтвердил Лахлэн. - Королю нравится моя музыка. Он подарил мне этого коня в прошлом году.
- Тебя принимают в Регхед? - спросил я, размышляя о том, что это может значить для нас.
- Арфистов принимают везде, - ответил он, натягивая рукавицы. - не сомневаюсь, что и Беллэм в Хомейне-Мухаар принял бы меня, если бы я пришел туда. Он с вызовом посмотрел на меня. Я ответил ему улыбкой - но Финн хранил серьезность.
- Верно. Вот уж в этом я как раз нимало не сомневаюсь, - я обернулся к Финну. - У нас есть еда?
- Что-то вроде того имеется, - ответил он, пожимая плечами, - но только если ты станешь есть крольчатину. Дичи в лесах по зиме немного.