То есть я там родился.
- Я хорошо знал Кембридж лет двадцать назад. А почему вы занялись космонавтикой?
- Ну, я всегда любил науку, а сейчас все увлекаются космосом. Если бы я родился лет на пятьдесят раньше, я бы, наверно, стал летчиком.
- Значит, вас интересует только техническая сторона дела, а не переворот в человеческой мысли, открытие новых планет и тому подобное?
- Конечно, это все интересно, но по-настоящему я люблю только технику. Если бы там, на планетах, ничего не было, я бы все равно хотел туда попасть.
- Что ж, станете одним из тех, кто знает все о немногом. Еще один человек потерян.
- Я рад, что вы считаете это потерей, - сказал Джимми. - А почему вы так интересуетесь наукой?
Гибсон рассмеялся, но ответил чуть раздраженно:
- Для меня наука - средство, а не цель.
Джимми был не совсем в этом уверен, но что-то его удержало от ответа, и Гибсон снова стал расспрашивать, так добродушно и с таким интересом, что Джимми был польщен и заговорил свободно. Ему вдруг стало неважно, что Гибсон, по-видимому, изучает его равнодушно, как биолог, наблюдающий за подопытным животным.
Джимми говорил о детстве и юности, и Гибсон понял, почему этот веселый паренек иногда задумывается и грустит. История была обыкновенная, старая как мир. Мать Джимми умерла, когда он был совсем маленьким, и отец отдал его своей замужней сестре. Тетка была добрая, но Джимми никогда не жил дома, он так и остался чужим для своих кузенов. От отца не было проку, он почти не бывал в Англии и умер, когда Джимми исполнилось десять. Как ни странно, Джимми гораздо лучше помнил мать, хотя она умерла намного раньше.
- Не думаю, что мои родители очень друг друга любили, - сказал Джимми. - Тетя Эллен говорила, там был другой парень, но все лопнуло.
Мама с горя и ухватилась за отца. Я понимаю, нехорошо так говорить, но дело давнишнее.
- Понимаю, - тихо сказал Гибсон; кажется, он действительно понял. - Расскажите мне еще о своей матери.
- Ее папа - мой дедушка - был там профессором. Кажется, она всегда жила в Кембридже и поступила на исторический. Ну, это вам совсем неинтересно.
- Нет, интересно, - сказал Гибсон, и Джимми продолжал.
Можно было догадаться, что тетя Эллен отличалась болтливостью, а Джимми - хорошей памятью.
Это был один из бесчисленных университетских романов, разве что немного посерьезней. На последнем семестре мать Джимми влюбилась в какого-то студента, оба потеряли голову, и все шло прекрасно, только она была немножко старше его. Но вдруг что-то случилось. Студент заболел и уехал.
- Мама так и не опомнилась. В нее как раз был влюблен другой студент, вот она за него и выскочила. Конечно, папу жалко, он ведь про того не знал. Что с вами, мистер Гибсон? Устали?
Гибсон с трудом улыбнулся.
- Так, бывает, - сказал он. - Что-то мне нехорошо. Сейчас пройдет.
Хотел бы он, чтоб это было правдой! Все эти недели он думал, что застрахован надежно от ударов. А от судьбы не ушел. Двадцать лет куда-то исчезли, и он встал лицом к лицу со своим прошлым.
***
- Что-то с Мартином неладно, - произнес Бредли. - Может, по Земле стосковался?
- Да, - кивнул Норден, - что-то с ним случилось. Надо бы доктору сказать.
- По-моему, не стоит, - ответил Бредли. - Вряд ли это можно вылечить таблетками. Оставь его в покое, пускай сам справляется.
- Может, ты и прав, - ворчливо сказал Норден. - Надеюсь, он не будет справляться слишком долго.
Гибсон справлялся почти неделю. Когда он узнал, что Джимми - сын Кэтлин Морган, он был ошеломлен.