Когда поколения сменяются так быстро, клубок очарования перебрасывается из рук в руки, даже не касаясь земли.
Она недавно говорила Диджи, что ей нечего делать или знать, что она испытала все и передумала обо всем и ей осталось только скука. И ей никогда даже не снилось, что она будет стоять перед толпой людей, говорить перед морем голов и слышать ответ в бессловесных звуках, смешаться с этой толпой, стать единым громадным организмом.
А сколько еще такого, о чем она не знала, не подозревала, несмотря на свою долгую жизнь? Что еще можно испытать?
Дэниел мягко сказал:
– Мадам Глэдис, капитан Диджи сигнализировал, что хочет войти.
– Впусти его.
Диджи вошел.
– Я думал, что вас нет дома.
Глэдис улыбнулась.
– Можно сказать и так. Я погрузилась в размышления. Со мной это иногда случается.
– Счастливая женщина. Мои мысли никогда не бывают столь широки, чтобы я в них затерялся. Ну, вы примирились с возвращением на Аврору, мадам?
– Нет. И среди мыслей, в которых я потерялась, была и та, что я все еще не могу понять, зачем вам ехать на Аврору. Дело ведь не только в том, чтобы отвезти меня: это мог сделать любой грузовой корабль.
– Могу я сесть, мадам?
– Конечно. И нечего спрашивать, капитан. Я хотела бы, чтобы вы перестали обращаться со мной, как с аристократкой. Это становится утомительным. А если это ироническое указание на то, что я космонитка, тогда еще хуже. Я даже предпочла бы, чтобы вы звали меня Глэдис.
– Вы, кажется, хотите отказаться от вашей космонитской сущности.
– Я просто хочу забыть о несущественных различиях.
– Несущественных? Ваша жизнь в четыре раза длиннее моей.
– Как ни странно, я считала это скорее досадной невыгодой для космонитов. Скоро мы достигнем Авроры?
– На этот раз обходных маневров не будет. Через несколько дней делаем Прыжок, а там два-три дня – и Аврора.
– А зачем ВАМ ехать на Аврору, Диджи?
– Я мог бы сказать, что просто из вежливости, но в действительности я хотел бы воспользоваться случаем объяснить вашему Председателю или кому-то из его подчиненных, что произошло на Солярии.
– Разве они этого не знают?
– В основном знают. Они перехватывают наши сообщения, как делаем и мы в обратной ситуации. Однако они могут сделать неправильные выводы, и в этом случае я хотел бы их поправить.
– Каков же правильный вывод?
– Как вы знаете, надзиратели на Солярии обучены считать кого-либо человеком лишь в том случае, если он говорит по-соляриански. Это означает, что не только поселенцы, но и все космониты-несоляриане не считаются людьми. Точнее говоря, аврорцы, высадившиеся на Солярии, не были сочтены людьми.
Глэдис широко раскрыла глаза.
– Невероятно! Соляриане не стали бы программировать надзирателей относиться к Аврорцам так же, как к вам.
– Не стали бы? Они уже уничтожили аврорский корабль. Вы знаете об этом?
– Нет, я не знала.
– Уверяю вас, что это так. Аврорский корабль приземлился примерно в то же время, что и мы. Мы улетели, а они – нет. Видите ли, у нас были вы, а у них – нет. Отсюда возможен вывод, что Аврора не может автоматически считать союзниками другие Внешние Миры. При необходимости каждый Внешний Мир будет сам по себе.
Глэдис затрясла головой.
– Нельзя так обобщать. Возможно, солярианам трудно было заставить надзирателей реагировать благоприятно на пятьдесят акцентов и неблагоприятно на все остальные. Легче приучить их к одному акценту. Соляриане считали, что никто из Внешних Миров не высадится на их планете, когда она будет покинута.
– Да, я уверен, что аврорское руководство согласится с этим, поскольку людям всегда легче сделать приятный вывод. Но я хочу показать им также возможность и неприятного вывода, и пусть им станет действительно неуютно.