Космониты не поедут на грубые, неустроенные планеты и им, похоже, не нравятся человекообразные роботы.
– Вы вряд ли дали космонитам даже шанс полюбить их. Земляне начали заселять новые планеты, даже грубые и неустроенные, и делают это без помощи роботов.
– Вы прекрасно знаете разницу между землянами и нами. Их восемь миллиардов на Земле плюс множество поселенцев.
– А нас пять с половиной миллиардов.
– Численность – не единственное различие. Они плодятся, как насекомые.
– Нет. Земное население было стабильно несколько столетий.
– Потенциальная возможность. Если они от души кинутся в эмиграцию, они легко могут производить по сто шестьдесят миллионов каждый год, и это число будет расти по мере завоевания новых миров.
– У нас есть биологическая способность производить по сто миллионов новых тел в год.
– Биологическая – да, но не социологическая. Мы – долгоживущие и не хотим заменять себя так быстро.
– Мы можем послать большую часть новых тел на другие планеты.
– Они не поедут. Мы дорожим нашими телами, сильными, здоровыми, способными прожить в силе и здоровье почти четыре столетия. Земляне же не могут дорожить телами, которые изнашиваются менее, чем за столетие и страдают от болезней и дегенерации, даже за этот короткий промежуток времени. И для них не имеет значения, если они будут ежегодно посылать миллионы на нищету и вероятную смерть. В сущности, даже сами эти жертвы не боятся нищеты и смерти, поскольку ничего другого не имеют и на Земле. Эмигрирующие земляне улетают из своего зачумленного мира, хорошо зная, что хуже не будет. А мы, наоборот, ценим наши хорошо устроенные и уютные планеты, и нам нелегко покинуть их.
– Сколько раз я слышал эти аргументы! Но могу ли я указать, Амадейро, на простой факт, что Аврора была изначально грубым и неустроенным миром, а стала удобным и приемлемым, и так было с каждым Внешним Миром.
– Мне тоже до тошноты надоели все ваши аргументы, но я не устаю отвечать на них. Пусть Аврора была примитивной, когда ее только что заселили, но она была заселена землянами, а другие Внешние Миры заселялись если не землянами, то космонитами, которые еще не переросли свое земное наследие. Но теперь не те времена. То, что сделали тогда, нельзя сделать теперь, – он хищно оскалился. – Нет, Фастальф, вся ваша политика была направлена к сотворению Галактики, населенной одними землянами, в то время как космониты должны увянуть . Теперь вы видите, что так и происходит. Ваша знаменитая поездка на Землю два года назад была поворотным пунктом. Вы предали собственный народ, подтолкнули этих полулюдей к экспансии. Всего за два года они заняли двадцать четыре планеты и добавляют к ним новые.
– Не преувеличивайте. Ни один из Поселенческих Миров еще не пригоден к человеческой оккупации и не будет пригоден еще несколько десятилетий. И не все они окажутся подходящими, так что, когда ближайшие планеты будут заняты, шансы на дальнейшее заселение уменьшатся и первоначальный поток спадет. Я одобрил их экспансию, потому что рассчитывал так же на нашу. Мы еще можем догнать их, если постараемся, и в здоровом соревновании займем Галактику вместе.
– Нет, – сказал Амадейро. – То, что вы имеете в виду, самая деструктивная политика из всех возможных. Дурацкий идеализм. Экспансия односторонняя и таковой останется, что бы мы ни делали. Земляне лезут безудержно, и их нужно остановить, пока они не стали слишком сильны.
– Как вы предполагаете это сделать? У нас с Землей договор о дружбе, а там особо оговорено, что мы не станем противостоять их экспансии в космосе, пока они не трогают ни одной планеты на расстоянии в двадцать световых лет от Внешних Миров. И они строго соблюдают это.
– О договоре всем известно.