Капитан верил, что влияние Земли не даст ему пропасть рядом с ней. Чувство, конечно, нерациональное.
– В этом ты, без сомнения, прав, друг Жискар. Капитан при нас говорил о Земле самым почтительным тоном. Поскольку Земля не может реально влиять мистическим образом на успех событий, вполне можно предположить, что имело место именно ТВОЕ влияние. Больше того…
– О чем ты думаешь, друг Дэниел?
– О предположении, что индивидуальный человек конкретен, а все человечество абстрактно. Когда ты определил слабый шум на аврорском корабле, ты определил не индивида, а часть человечества. Если бы ты был ближе к Земле и если бы посторонний шум был достаточно слабым, разве ты не уловил бы гул мысленной активности всего населения Земли? И далее, разве нельзя представить, что в Галактике вообще есть гул мысленной активности всего человечества? Оно нечто такое, что ты можешь указать. Подумай об этом в связи с Нулевым Законом и увидишь, что расширение Законов Роботехники оправдано – оправдано твоим же собственным опытом.
После долгой паузы Жискар сказал, медленно, как бы вытягивая из себя слова:
– Наверное, ты прав. Однако же, если мы высадимся на Земле, мы, может быть, сумеем воспользоваться Нулевым Законом, но пока не знаем,как . Мы вроде бы знаем, что кризис, перед которым стоит Земля, включает в себя использование атомного усилителя, но, насколько мне известно, на Земле нет ничего такого, на чем мог бы сработать усилитель. Что же мы будем делать на Земле?
– Пока не знаю, – грустно сказал Дэниел.
83
Шум!
Глэдис ошеломленно прислушалась. Это был не стук чего-то обо что-то, не скрип, не грохот, не взрыв, его вообще нельзя было назвать каким-то словом.
Он был мягким, ненавязчивым, поднимающимся и опускающимся без какой-либо регулярности, но все время присутствующий.
Диджи заметил, что она прислушивается, и сказал:
– Мы называем это Жужжанием Города, Глэдис.
– Он когда-нибудь прекращается?
– В сущности, никогда, но чего ты хочешь? Если ты стоишь в поле, то слышишь ветер, шорох листьев, жужжание насекомых, крики птиц, шум бегущей воды. Это тоже никогда не прекращается.
– Это совсем другое дело.
– Нет. То же самое. Здесь смесь звуков, работы машин и различных шумов, производимых людьми, но принцип тот же самый, что и шум в поле. К полям ты привыкла и не слышишь шума. Земляне не слышат шума Города тоже, за исключением тех редких случаев, когда возвращаются из сельской местности. Тогда они снова слышат его и радуются ему. Завтра ты тоже не будешь замечать его.
Глэдис задумчиво смотрела вокруг с маленького балкона.
– Как много домов!
– Это верно. Они тянутся во всех направлениях на много километров, и вверх и вниз тоже. Это ведь не просто город, как на Авроре или Бейли-мире, это Город с заглавной буквы. Города существуют только на Земле.
– Стальные Пещеры, я знаю. Ведь мы под Землей, верно?
– Да. Должен сказать, что я и сам не сразу привык к этим вещам, когда впервые приехал на Землю.
Куда ни пойдешь, везде полно народу, всюду мягкое освещение, похожее на солнечное, но Солнца нет, и даже не знаешь, светит ли оно наверху или закрыто тучами, или вообще мир погружен в ночь.
– Это делает Город замкнутым. Люди дышат одним и тем же воздухом.
– Но ведь так в любом мире.
– Не так, – она принюхалась. – Пахнет.
– Все планеты пахнут. Даже Города на Земле пахнут по-разному. Ты привыкнешь.
– Как люди не задыхаются?
– Хорошая вентиляция.
– А если она сломается?
– Этого никогда не бывает.
Глэдис снова огляделась.
– Кажется, у всех домов балконы.
– Это признак статуса. У очень немногих людей квартиры имеют окна, и кто их имеет, хочет пользоваться этим преимуществом.
Глэдис поежилась.
– Ужасно! А как называется этот Город?
– Нью-Йорк.