По-видимому, все дело в сентиментальной привязанности к нему мадам Василии.
Глэдис фыркнула.
– Она обходилась без Жискара еще до того, как я приехала на Аврору. Она прекрасно могла продолжать в том же духе и не делать незаконных попыток лишить меня моей собственности, – и беспокойно добавила: – Вы должны были меня разбудить!
– С мадам Василией было четыре робота, – сказал Дэниел. – Если бы вы проснулись и между вами начался шум, роботам трудно было разобраться, какие приказы правильные.
– Уж я нашла бы правильный приказ, можешь быть уверен.
– Не сомневаюсь, мадам, но и мадам Василия тоже могла бы, ведь она одна из умнейших роботехников в Галактике.
Глэдис переключила внимание на Жискара.
– А тебе нечего сказать?
– Только то, что все хорошо кончилось, мадам.
Глэдис задумчиво посмотрела в слабо светящиеся глаза робота, так сильно отличающиеся от человеческих глаз Дэниела, и ей подумалось, что тот инцидент был, вообще-то говоря, несущественным. Пустяки. Сейчас есть другое, над чем стоит подумать: они едут на Землю.
И она почему-то больше не думала о Василии.
74
– Я беспокоюсь, – сказал Жискар конфиденциальным шепотом, звуковые волны которого почти не колебали воздух.
Поселенческий корабль спокойно ушел с Авроры, и преследования вроде бы пока не было. Активность на борту была обычной, а поскольку все было автоматизировано, царило спокойствие и Глэдис спала нормально.
– Я беспокоюсь о Глэдис, друг Дэниел.
Дэниел достаточно хорошо знал характеристики позитронных цепей Жискара, так что не нуждался в объяснениях.
– Направить леди Глэдис было необходимо, друг Жискар. Если бы она стала расспрашивать дальше, ей могли бы стать ясны твои способности, и тогда исправление стало бы более опасным. Достаточно вреда, что уже сделан из-за того, что леди Василия узнала о них. Мы не знаем, с кем и со многими ли она поделилась этим знанием.
– И все-таки я не хотел делать это исправление. Если бы леди Глэдис хотела забыть, все было бы просто и без риска. Но она с силой и злобой желала знать о этом деле. Ей досадно, что она не сыграла в нем большой роли. Поэтому я вынужден был рвать связки солидной интенсивности.
– Это было необходимо, друг Жискар.
– Однако возможность причинения вреда в этом случае все-таки была. Если представить связующие силы в виде тонкого эластичного шнура – неудачная аналогия, но другой не придумаешь – тогда обычные торможения, с которыми я имею дело, так тонки, что исчезают при моем прикосновении. Но мощная связующая сила щелкает и отскакивает, когда рвется, и отскочивший конец может ударить по другим, совершенно не относящимся сюда связующим силам, ударить и захлестнуть, безмерно усилив их. В этом случае человеческие эмоции и отношения могут неожиданно измениться, и это почти наверняка приведет к вреду.
– У тебя впечатление, что ты повредил леди, друг Жискар?
– Думаю, что нет. Я был исключительно осторожен, я работал все то время, пока мы разговаривали. Спасибо, что ты позаботился принять на себя главный удар в разговоре и сумел не попасться между полуправдой и неправдой. Но, несмотря на всю свою осторожность, я пошел на риск, и меня удручало, что я сознательно рисковал. Это было так близко к нарушению Первого Закона, что требовало от меня исключительных усилий. Я уверен, что не был бы способен сделать это, если бы…
– Да, друг Жискар?
– Если бы ты не разъяснил мне свой взгляд на Нулевой Закон.
– Значит, ты принимаешь его?
– Нет, не могу.