Я сделал тщательную компьютерную модель химического развития земной коры и мне стало ясно – я покажу вам все нужные сведения, если пожелаете, – что уран и торий собраны в земной коре и в верхней части мантии, и концентрация их в тысячу раз выше, чем в любом другом мире.
Более того, они собраны неровно, и на Земле есть карманы, где уран и торий сконцентрировались еще больше.
– И, как я понимаю, радиоактивность опасно высока?
– Нет, доктор Амадейро. Уран и торий очень слабо радиоактивны, и даже там, где они относительно сконцентрированы, они не слишком сконцентрированы в абсолютном смысле. Все это, повторяю, из-за наличия большого спутника.
– Значит, эта радиоактивность, даже если она недостаточна сильна, чтобы стать опасной для жизни, достаточна для увеличения степени мутации. Так, доктор Мандамус?
– Так. Наверное, время от времени случалось более быстрое вымирание, но и более быстрое развитие новых пород, что и дало огромное разнообразие и изобилие жизни. И постепенно только на одной Земле развились разум и цивилизация.
Амадейро кивнул. Пожалуй, молодой человек вовсе и не чокнутый. Он может ошибаться, но он в своем уме. А может, он и прав. Амадейро не был планетологом, так что ему нужно было заглянуть в книги, чтобы сказать уверенно, что Мандамус, как многие энтузиасты, открыл общеизвестное.
Но тут был более важный пункт, который следовало проверить немедленно. И он тихо спросил:
– Вы говорили о возможном уничтожении Земли. Какая связь между этим и уникальными свойствами Земли?
– Уникальные свойства можно использовать уникальным образом и способом, – так же тихо ответил Мандамус.
– Каким же – в этом конкретном случае?
– Прежде чем говорить о методе, доктор Амадейро, я должен объяснить, что физическая возможность уничтожения Земли зависит от вас.
– От меня?
– Да, – твердо сказал Мандамус. – Иначе зачем бы я пришел к вам с этим длинным рассказом? Я должен был убедить вас, что я знаю, о чем говорю, чтобы вы захотели сотрудничать со мной, и это будет существенно для моего успеха.
– А если бы я отказался, кто-нибудь другой мог послужить вашим целям?
– Я мог бы обратиться к другим, если бы вы отказались. Так вы отказываетесь?
– Вероятно, нет, но я хотел бы знать, насколько я важен для вас.
– Я бы сказал, не так важны, как я важен для вас. Вы должны сотрудничать со мной.
– Почему должен?
– Я бы хотел этого, если вы предпочитаете это слово. Но если вы желаете торжества Авроры и космонитов сейчас и на вечные времена над Землей и поселенцами, то вы должны сотрудничать со мной, нравится вам это или нет.
– Скажите мне точно, что я должен делать.
– Для начала скажите, правда ли, что Институт в прошлом конструировал гуманоидных роботов?
– Да. Мы сделали партию. Это было полтора-два столетия назад.
– Так давно? И что с ними случилось?
– Они не пригодились, – равнодушно ответил Амадейро.
Мандамус сел с выражением ужаса на лице.
– Их уничтожили?
Амадейро поднял брови.
– Кто же уничтожает дорогостоящих роботов? Они на складе. Энергетические элементы вынуты, а специальные долгодействующие батареи сохраняют минимальную жизнь в позитронных цепях.
– Их можно снова привести в полное действие?
– Уверен, что можно.
Правая рука Мандамуса стукнула по ручке кресла.
– Тогда мы победим!
XII. План и дочь
52
Амадейро давно уже не думал о человекообразных роботах. Это была болезненная мысль, и он с некоторым трудом заставил свой мозг не затрагивать эту тему. И вот теперь Мандамус неожиданно расшевелил ее.
Гуманоидный робот был крупным козырем Фастальфа в те далекие годы, когда Амадейро был в миллиметре от того, чтобы перехватить игру, козыри и все остальное.
Фастальф спроектировал и построил двух гуманоидных роботов (один из которых существовал и поныне), и никто больше не мог этого сделать, даже целый Институт Роботехники.