Как говорить об искусстве, которое никто искусством не признает? Знаю, об «искусстве кино» уже много чего написано. В газетах и журналах о нем можно читать едва ли не ежедневно. Но не обсуждения искусства кино вы там обнаружите – скорее жуткий, кое-как сляпанный зародыш, каким он теперь открыт нашим взорам, мертворожденный, искалеченный в утробе акушерами искусства.
Уже сорок лет кино пытается родиться как следует. Представьте себе, каковы шансы у существа, потратившего на свое рождение сорок лет жизни! Как может надеяться оно не быть чудищем, идиотом?
Признаю тем не менее, что ожидаю от этого чудища-идиота грандиознейшего! Я ожидаю от этого чудища, что оно пожрет своих отца и мать, пронесется в буйном помешательстве и уничтожит мир, доведет человека до неистовства и отчаяния. Никак иначе. Есть закон воздаяния, и он гласит, что даже чудище должно оправдать свое существование.
Пять или шесть лет назад мне выпала удача посмотреть «L’Age d’Or» – фильм Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали, вызвавший бурю в «Студии-28»[18]. Впервые в жизни у меня сложилось впечатление, что я смотрю фильм, который есть чистое кино – и ничего, кроме кино. С тех пор я считаю «L’Age d’Or» уникальным и несравненным. Прежде чем продолжить, я бы хотел отметить, что в кино последние почти сорок лет хожу регулярно и за это время посмотрел несколько тысяч фильмов. Таким образом, следует иметь в виду, что, восхваляя фильм Бунюэля – Дали, я не забываю о посмотренных мною следующих замечательных кинокартинах:
«Последний смех» (с Эмилем Яннингсом)[19]
«Берлин»[20]
«Le Chapeau de Paille d’Italie» (Рене Клера)[21]
«Le Chemin de la Vie»[22]
«La Souriante Madame Beudet» (Жермен Дюлак)[23]
«Man Braucht Kein Geld»[24]
«La Mélodie du Monde» (Вальтера Руттмана)[25]
«Le Ballet Mécanique»[26]
«Что снится молодым фильмам» (графа де Бомона)[27]
Рокамболеск[28]
«Три товарища и одно изобретение»[29]
«Иван Грозный»[30] (с Эмилем Яннингсом)
«Кабинет доктора Калигари»[31]
«Толпа» (Кинга Видора)[32]
«La Maternelle»[33]
«Отелло» (с Крауссом и Яннингсом)[34]
«Экстаз» (Махаты)[35]
«Трава»[36]
«Эскимос»[37]
«Le Maudit»[38]
«Лилиан» (с Барбарой Стэнвик)[39]
«A Nous la Liberté» (Рене Клера)[40]
«La Tendre Ennemie» (Макса Офюльса)[41]
«Путевой обходчик»[42]
«Броненосец „Потемкин“»[43]
«Les Marins de Cronstadt»[44]
«Алчность» (Эрика фон Штрогейма)[45]
«Буря над Мексикой» (Эйзенштейн)[46]
«Трехгрошовая опера»[47]
«Mädchen in Uniform» (с Доротеей Вик)[48]
«Сон в летнюю ночь» (Райнхардт)[49]
«Преступление и наказание» (с Пьером Бланшаром)[50]
«Пражский студент» (с Конрадом Фейдтом)[51]
«Poil de Carotte»[52]
«Banquer Pichler»[53]
«Осведомитель» (с Виктором Маклагленом)[54]
«Голубой ангел» (с Марлен Дитрих)[55]
«L’Homme à la Barbiche»[56]
«L’Affaire est dans le Sac» (Превер)[57]
«Моана» (О’Флаэрти)[58]
«Майерлинг» (с Шарлем Буайе и Даниэль Дарьё)[59]
«Крисс»[60]
«Варьете» (с Крауссом и Яннингсом)[61]
«Чан»[62]
«Восход солнца» (Мурнау)[63] —
а также о
трех японских фильмах (о древней, средневековой и современной Японии), чьих названий я не помню,
а также о
документальном фильме про Индию,
а также о
документальном фильме про Тасманию,
а также о
документальном фильме Эйзенштейна о мексиканских церемониях, посвященных смерти,
а также о
психоаналитическом фильме о сновидениях[64], времен немого кино, с Вернером Крауссом,
а также о
кое-каких фильмах Лона Чейни, в особенности том, который по роману Сельмы Лагерлёф, где играла Норма Ширер[65],
а также о
«Великом Зигфелде»[66], а также о картине «Мистер Дидз переезжает в город»[67],
а также о
«Потерянном горизонте»[68] (Фрэнка Капры), первом значимом фильме Голливуда,
а также о
первом виденном мной фильме – новостном выпуске, где был Бруклинский мост, по нему шел китаец с волосами, собранными в хвост, под дождем! Мне было то ли семь, то ли восемь лет от роду, когда я увидел этот фильм в подвале пресвитерианской церкви на Южной третьей улице в Бруклине. Позднее я посмотрел сотни кинолент, и там, кажется, все время шел дождь и постоянно случались кошмарные погони, рушились дома, люди исчезали в люках в полу, там швырялись тортами, человеческая жизнь гроша не стоила, а человеческого достоинства не существовало. И после тысячи дешевых фарсов, тортозакидательных фильмов Мака Сеннета[69], после того, как Чарли Чаплин истощил свои запасы выходок, после Толстяка Арбакла, Гарольда Ллойда, Гарри Лэнгдона, Бастера Китона[70] – каждый со своей особой разновидностью дурацких потех – нам явили шедевр фарсового, тортозакидательного увеселения, фильм, название которого я не помню, но то была одна из первых картин с Лорелом и Харди[71]. И вот это, по моему мнению, – величайший комический фильм: он привел метание тортов к апофеозу. Там не осталось ничего, кроме тортометания, только торты, тысячи, тысячи их, и все швыряются ими направо и налево. Вершина бурлеска – и она уже забыта.