Глава 3
Пурдзан пару раз хорошенько пнул дверь, вовсе не надеясь на результат, сел на пол посреди камеры и длинно выругался на Рджалсане. Василий плохо знал Рджалсан, но понял, что речь шла одновременно об экскрементах, совокуплениях и всех приапских богах, имевших отношение к убийству и смерти.
Окончив тираду, Пурдзан ухмыльнулся:
— Камеры прямо как у нас. Вон и глазок сверху. Плюнуть туда, что ль?
— Прийдут, побьют.
— И хорошо. Они прийдут, чтобы побить нас, а мы побьем их и убежим.
— Они с оружием прийдут, Пур. А будем выпендриваться — так поджарят.
Василий сидел у каменной стены, поджав ноги. Ему было холодно.
Новая Таврида вообще — самый холодный экзархат Империи. Зачем Византии понадобилась планета, на девять десятых покрытая ледником, а на остальную часть — тайгой, которую даже нельзя вырубить, чтобы не оставить планету без кислорода? Разве что, из сентиментальных соображений. Новая Таврида была одной из первых планет, открытых Службой Гермеса, имперскими космическими разведчиками. После этого великого открытия в Империи целый год были модными дамские накидки из кожи меховой змеи, хищника, обитающего во льдах Новой Тавриды. Выследить и убить меховую змею очень сложно, зато кожа ее — так себе, поэтому мода прошла, а осталась ни на что не годная планета. У подножия невысоких гор вырубили участок тайги, поставили там одну единственную колонию с памятником Гермесу на центральной площади, парой домов для жилья, и тюрьмой, которую охранял взвод центов, злых на всю Вселенную за то, что их сослали работать в такую глушь.
Тюрьму строили для особо опасных преступников. Но особо опасными в Империи занимается Тайная Служба — а никто из Службы не собирался торчать на границе тайги и ледника, среди меховых змей, лесных прыгунов, белых муравьев и работников Государственной Стражи.
Новым узникам — а на самом деле, единственным за последние полгода, здесь оказались рады. У глазка постоянно кто-нибудь торчал, искушая Пурдзана. Кормили узников стандартным центурионским пайком, но на третий день охранник просунул в окошечко под дверью плошку с местным деликатесом — кашей из лапок белого муравья.
— Высоких гостей принимаем, сатана им в лоб, — пояснил охранник.
— Мы что, стали высокими гостями? — не понял Василий.
— Вы тоже. По вашу душу начальство подвалило, Пятый стратиг Стражи. Вербовать будет.
Охранник, судя по всему, не считал нужным скрытничать с узниками. Василий решил его порасспросить. Он передал плошку с деликатесом Пурдзану — тот брезгливо затряс бородой — а сам присел у двери и постучал по гладкому металлу.
— Слышь… А зачем нас вербовать? Нас ведь еще даже не допрашивали толком. Может, мы интереса не представляем.
Охранник довольно крякнул и, вроде, тоже присел, с другой стороны двери.
— Не кокетничай, «призрак». Ведь ты — "призрак"?
— Нет.
— "Призрак", «призрак». То, что ты — янычар и козлиный зигун…
— Дир-зигун, — поправил Василий.
— А мне плевать. И всем плевать. По-настоящему ты — «призрак». Ребята из Пятой видели, на чем ты прилетел.
— Это же трофей!
— Трофей… Помоев жареных попей!
Охранник захохотал над собственной шуткой и так, хохоча, ушел куда-то. Василий встал, потянулся, сделал несколько взмахов руками, медленно вдохнул и резко выдохнул — по дунганской системе.
— Ну как, Пур?
— Насчет помоев он верно сказал.
Пурдзан грустно ковырял пальцем кашу из муравьиных лапок.
— А насчет Пятого стратига?
Пурдзан отставил плошку в сторону.
— Тоже верно. Вербоваться надо.
— Как?!
— Просто. Чего мы знаем такого особенного? Только о "призраках".
Василий задумался. Действительно, о «призраках» можно рассказывать без утайки кому угодно — это общее дело.