Уилл уже почти бежал, и тут голос раздался опять – знакомый голос.
– Потише, приятель. Ты несешься, будто за тобой гонятся волки.
Это был Генри, которому пришлось нагонять его трусцой, – и Уиллу удалось выдать свое облегчение за радость.
– Ты же понимаешь, что мы, жители Нового города, стараемся миновать бедные кварталы как можно быстрее.
– Не сомневаюсь. И как тебе живется в доме уважаемого профессора Симпсона?
– Не знаю, чего я ожидал, но уж точно не того, что увидел. Это какой-то зверинец, настоящий паноптикум, Генри. Дети, собаки, полный хаос – даже в клинике. Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть.
– А как тебе коллеги?
– Ну, во-первых, есть доктор Джордж Кит – он живет неподалеку. И есть еще Джеймс Дункан: будь он сделан из шоколада, сам себя съел бы. Вот только страдает отсутствием аппетита.
– Джеймс Дункан? Мне кажется, я его знаю. Учился здесь, у нас, а до того – в Абердине? Необычно рано кончил университет?
– Именно так.
– Да. Одаренное, но в остальном – исключительно странное создание. Муж, посвятивший себя деятельности на благо человечества, и все же тепла от него – что от ветров, пущенных умирающим пингвином.
– К сожалению, не столь уж редкое явление для нашей профессии. Безупречные манеры, но удивительно безрадостный тип.
– Никогда не доверяй человеку без видимых недостатков. Те, что он прячет, почти наверняка окажутся особенно отвратительны… А как на Куин-стрит насчет прислуги? Есть хорошенькие горничные, на которых приятно поглазеть?
В голове без спросу мелькнул образ Сары, но приятно на нее смотреть или нет, Уилл решить не мог, потому что образ этот был неразрывно связан с позорным инцидентом в клинике. При одной мысли о ней Рейвен внутренне корчился от смущения и неловкости. Подумать только, годы учебы – и вдруг какая-то девчонка дает ему понять, что ничему достойному применения на практике он так и не научился. Будто она опытная и зрелая особа, а он – какой-то школяр.
– Нет, к сожалению, – ответил он, надеясь, что друг не сможет ничего прочесть у него на лице.
Генри окинул его проницательным взглядом, но, к счастью, его внимание отвлекли более очевидные вещи.
– Опухоль быстро спадает, – отметил он, и Уиллу опять пришла на ум Сара.
Надо было срочно менять тему.
– Это заслуга умелых рук одного хирурга. Кстати, чем нынче заняты эти руки?
Генри задумчиво обозрел открывшийся перед ними университетский двор, где то и дело появлялись из тумана фигуры спешивших по своим делам студентов.
– Вот, ищу мясника, – ответил он.
– Тогда, может, я смогу тебе помочь, с новым-то кругом знакомств. Миссис Линдсей, кухарка Симпсонов, всегда берет мясо у Харди, на Кокберн-стрит. Он, судя по всему, хороший мясник – дама очень требовательна к качеству.
– Я не ищу хорошего мясника. Я ищу мясника без моральных устоев. – На лице Генри появилось странное, очень сосредоточенное выражение. – Помнишь тот случай – смерть от перитонита, который так возмутил профессора Сайма? Во время вскрытия выяснилось, что матка была перфорирована в нескольких местах – а также одна из петель тонкого кишечника.
– В самом деле, это мясник, – сказала Рейвен.
– И это был не последний случай. С тех пор появился еще один труп, с аналогичными повреждениями.
– А власти поставлены в известность?
– Да, но они не собираются ничего предпринимать. Никто, конечно, не признаёт, что он имеет к этому какое-то отношение, и, что более важно, интересы высшего общества никак не затронуты. Ты же понимаешь, как оно бывает. Мы не знаем наверняка, замешан ли тут один один и тот же человек, но, боюсь, кто-то решил открыть дельце.
– Любитель? – спросил Рейвен.
– Точно сказать невозможно. Но уж точно не самый худший случай, что я видал в своей практике.
– Тут никто в точности не знает, что именно делает. И все же какие-то медицинские знания должны быть, а то как узнаешь, с чего начать…
– Я бы поостерегся говорить об этом вслух, мой друг, и уж точно не рискну быть первым, кто предложит добавить это рассуждение в курс обучения. Но ты прав. Грустно сознавать, что кто-то торгует своими знаниями, которые в итоге годятся лишь на то, чтобы тыкаться наугад – в прямом смысле, – увеча несчастных женщин ради наживы.
Рейвен подумал о Хорьке и его ноже, и ему пришло в голову, что моральные принципы очень быстро теряют ценность под давлением обстоятельств.
– Остается только надеяться, что он вскоре усовершенствуется, – сказал он. – Иначе двумя жертвами дело не ограничится.
– Можем ли мы быть уверены, что это «он», а не «она»? – спросил Генри.
– Полагаю, нет. Всегда найдется не слишком щепетильная повитуха с вязальной спицей наготове, если, конечно, плата ее устроит. И мне приходилось слышать, что в таких случаях женщины предпочитают иметь дело с собственным полом, особенно когда речь идет о чем-то незаконном.
– Дело не только в законности. Я слыхал, что в городе работает некая французская повитуха, и она в большом фаворе у дам, которые не желают, чтобы их осматривал мужчина.
Уилл подумал о никому не нужных простынях, которые не давали ему и доктору Симпсону смотреть на то, что делают их руки. Быть может, дань скромности не столь обязательна, если пациентку осматривает женщина.
– Француженка, говоришь?
– Выпускница «Отель Дье»[24], ни больше ни меньше, если верить слухам.
– Тогда тебе не стоит беспокоиться, что мясник – это она, – сказал Рейвен. – Выпускница «Отель Дье» должна в точности знать, что делает.
– Может, это тебе стоит беспокоиться. Ведь она – твой конкурент.
– Начну, когда женщинам станут давать медицинские дипломы.
Друг рассмеялся.
– Так кто они? – спросил Рейвен. – В смысле, жертвы.
– Одна из них была прислугой в таверне, другая – продажной женщиной.
Еще одна мертвая шлюшка, подумал Уилл.
– Мы нечасто видим дам из общества у нас в Лечебнице, – сказал Генри. – Они могут позволить себе визит такого доктора, как Симпсон.
– Не думаю, что он предлагает подобные услуги, – сказал Рейвен, хотя ему тут же пришло в голову, что наверняка он этого знать не может.
– Нет, да я и не это имел в виду. Хотя порой мне бывает интересно, что же делают в Новом городе, когда случается маленькая неприятность.
– Просто рожают, – предположил Уилл, припомнив, какое количество слуг имела в своем распоряжении миссис Симпсон – весьма скромное по стандартам Нового города. – А потом передают их кормилицам да нянькам. Совсем другое дело, когда у тебя есть деньги. Эти юные женщины, должно быть, решились пойти на отчаянные меры, потому что у них не было иного выхода.
Генри мрачно кивнул и замедлил шаг: они как раз подошли ко входу, где их пути должны были разойтись.
– Отчаяния здесь столько, что и поверить трудно, – сказал он грустно. – Слышал, что в сточной канаве в переулке позади Королевской биржи была найдена ножка младенца. Этот случай, по крайней мере, привлек внимание властей.
Они расстались; Рейвен – с чувством глубокой печали из-за судьбы, постигшей тех женщин, хотя он совсем не знал их, даже никогда не видел. Уилл понимал, что это отражение его чувства вины по отношению к Иви, от которой он сбежал, будто ему было что скрывать.
Рейвен задумался о том, что мог что-то упустить. Он был настолько поражен ее смертью и встревожен возможностью быть застуканным рядом с трупом, что толком не осмотрелся – и мог попросту не заметить чего-то, на что обратил бы внимание в обычных условиях.
И хотя люди Флинта открыли на него охоту, он знал: выбора у него нет. Ему придется вернуться.
Глава 11
По утрам в понедельник приемная всегда заполнялась быстрее обычного, потому что в воскресный день клиника всегда бывала закрыта. Сара остановилась на минутку перевести дыхание и быстро окинула взглядом приемную: стар и млад, мужчины и женщины, грудная инфекция здесь, лихорадка там, опухоли и сыпи, жар и озноб. В приемной стоял приглушенный гул голосов, в который неровным ритмом вплетались чиханье и лихорадочный кашель.