Считая, что правовые возможности для наделения союзников землей существовали, Дж. С. Ричардсон в дальнейшем, опираясь на сообщение Веллея Патеркула, пытается доказать присутствие соответствующего пункта в аграрном законе Тиберия Гракха[41]. Сразу же отметим, что указание на это мы находим только в произведении Веллея Патеркула. Кроме того, в рассматриваемом пассаже римский историк говорит об обещании, а не о прямом действии[42]. Вполне возможно, что в ходе предвыборной агитации для избрания его плебейским трибуном на следующий год Тиберий Гракх действительно обращался к теме предоставления союзникам римского гражданства. Не менее вероятен и другой сценарий развития событий: вышеозначенный сюжет появился в античной традиции благодаря Гаю Гракху. В комментарии к речам своего старшего брата он вполне мог в целях пропаганды указать на существование у реформаторов подобных планов уже во время трибуната Тиберия Гракха[43]. Вообще рассказ Веллея Патеркула о событиях гракханского времени содержит некоторые неточности. Например, он приписывает Гаю Гракху ограничение земельных владений (то есть издание закона de modo agrorum), хотя остальные письменные источники связывают эту меру с его старшим братом[44]. На мой взгляд, данное обстоятельство является достаточным основанием для более критического подхода к сведениям, которые содержатся в «Римской истории».
Словоупотребление оппонента Цицерона в ходе процесса по делу Корнелия Бальба, которое, по мнению Дж. С. Ричардсона, свидетельствует в пользу его гипотезы, также не представляется неоспоримым аргументом прежде всего в силу специфики жанра произведения[45]. Напрямую Цицерон нигде не упоминает о предоставлении италикам на основании lex Sempronia agraria римского гражданства, хотя не раз обращается к теме законодательной деятельности братьев Гракхов. Если следовать логике Дж. С. Ричардсона, то некоторая часть союзников, принимавшая участие в программе Тиберия Гракха, должна была получить civitas еще в 133 г. до н. э. Наибольшую активность III viri a.i.a. проявляли в 132–129 гг. до н. э., что подтверждается нашими эпиграфическими источниками (ILS. 24–26; CIL. Р. 639–645; ILLRP. 467–475)[46]. Три года столь резонансной политики непременно должны были найти отражение в письменной традиции. Lex Sempronia agraria теоретически оставался в силе и после известной акции Сципиона Эмилиана. В этой связи возникает вопрос относительно степени актуальности законопроектов М. Фульвия Флакка и Гая Гракха при наличии возможности предоставить римское гражданство уже на основании полномочий аграрной комиссии. При помощи этих полномочий можно было преодолеть и сопротивление имущих слоев италийских общин, а также добиться их поддержки в борьбе с противниками аграрной реформы в Риме. Помимо всего вышесказанного следует отметить, что теоретическое участие латинов в разделе земли из фонда ager occupatorius необязательно должно означать участие практическое. Античные источники не подтверждают существования такого прецедента в гракханское время.
Необходимо отметить и то, что в тексте аграрного закона 111 г. до н. э. отсутствуют указания на возможное привлечение италиков к программе Тиберия Гракха. Союзники появляются здесь только в качестве veteres possessores[47]. Данное обстоятельство заставляет усомниться в том, что lex Sempronia agrανία был призван решить проблему рекрутирования не только в самом Риме, но и в союзнических общинах[48]. В третьей строке эпиграфического закона говорится лишь о римских гражданах как об объекте аграрной реформы 133 г. до н. э.[49] Взаимоотношения внутри Римско-италийского союза базировались на принципах, которые сейчас принято относить скорее к области международного права[50]. Стабильность этой системы обеспечивалась договорами между заинтересованными сторонами.
Вмешательство Рима в сферу компетенции органов управления союзнических общин могло нарушить ее устойчивость. Подобный сценарий являлся вредоносным главным образом с точки зрения поддержания господства Рима в Средиземноморье, что требовало консолидация людских и финансовых ресурсов всего союза. Следует отметить, что только в случае явного нарушения условий договора римляне обращались к карательным мерам[51].
Итак, на мой взгляд, у нас нет весомых оснований для положительного ответа на вопрос об участии союзников в аграрной программе Тиберия Гракха. Наделение землей граждан какой-либо из италийских общин означало бы открытое вмешательство Рима во внутренние дела союзного государства. Нетрудно представить себе реакцию на подобное решение метрополии со стороны локальных элит. Как известно, взаимоотношения внутри Римско-италийского союза регулировались при помощи договоров между его участниками[52]. Так, например, римляне могли выводить колонии латинского права: это право было оговорено в договоре с Латинским союзом[53]. Однако аграрная программа Тиберия Гракха имела мало общего с традиционной практикой выведения колоний. Я не думаю, что столь масштабное по своим социальным последствиям мероприятие могло быть предусмотрено в вышеозначенном договоре. Ведь его итогом мог стать отток населения из италийских общин, которые, кроме всего прочего, были обязаны поставлять военные контингенты в римскую армию. В таком развитии событий не были заинтересованы ни сами римляне, ни местные италийские власти.
Помимо этого, речь в случае с lex Sempronia agraria Тиберия Гракха шла о разделе среди малоимущих земли из фонда ager occupatorius. Трудно поверить в то, что гракханцы намеревались решить проблему рекрутирования в союзнических общинах за счет римской общественной земли. Насколько ценной она стала во II в. до н. э. показывает история римской колонизации. Вплоть до первых десятилетий II в. до н. э. число колоний civium Romanorum было довольно незначительным по сравнению с количеством колоний латинского права[54]. В последних римляне получали землю и становились частью нового гражданского коллектива. Потеря прямой связи с родной общиной компенсировалось традиционно большим размером земельных участков. Однако в первой трети II в. до н. э. латинская колонизация постепенно теряет свою актуальность[55]. Выведение колоний латинского права было сопряжено для Рима с потерей не только людских[56], но и земельных ресурсов. Принимая во внимание ухудшение ситуации с набором на службу в легионы, дальнейшее использование подобной практики могло нанести ощутимый вред обороноспособности римского государства. Кроме того, следует отметить, что после окончательного подчинения Италии образовалась естественная граница для развития фонда ager publicus. Таким образом, его состояние отражало общее количество свободной земли на территории Апеннинского полуострова[57]. Все эти обстоятельства привели к изменению характера римской колонизации.
Значительный интерес представляет вопрос о планах Тиберия Гракха в отношении италийских veteres possessores. В соответствии с его lex Sempronia agraria или lex de modo agrorum устанавливался максимальный размер владений на римской общественной земле[58]. К сожалению, большая часть второй строки lex agraria 111 г. до н. э., где автор закона обозначает группы veteres possessores, чьи земли должны были получить статус ager privatus, не сохранилась до нашего времени[59]. Однако предложенное Т. Моммзеном восполнение позволяет сделать некоторые выводы относительно их правового положения. Собственно римские veteres possessores становятся собственниками находившихся в их владении участков земли из фонда ager occupatorius. Даже если италийские veteres possessores и подразумеваются в данной строке[60], то это еще не означает, что они упоминались и в lex Sempronia agraria Тиберия Гракха[61]. Отрицательная реакция италиков на земельную реформу была спровоцирована тем, что Ti. Gracchus…sociorum nominisque Latini iura neglexit ac foedera [Тиберий Гракх… он презрел права союзников и латинян и договоры с ними] (Cic. Rep. III. 41). Эти слова Цицерона, конечно, можно отнести, в частности, и к введению вышеозначенной нормы владения. Такое ограничение можно было бы действительно рассматривать как нарушение договора, если в последнем оговаривались условия этого владения.