Фокин очень неодобрительно поморщился, исподлобья, скосив глаза, посмотрел на оружие, раскиданное по полу, перевел взгляд на лица нападавших, укоризненно покачал головой и резко щелкнул пальцами правой руки.
И Юрий, уже давно устав чему-либо удивляться, с большим облегчением увидел, как импульсный генератор, автоматы, лучевое оружие и прочие душегубские инструменты нападавших покрылись сероватым дымчатым налетом и медленно стали расплываться, таять, терять очертания и наконец исчезли без следа.
Фокин же поманил к себе пальцем остолбеневшего от ужаса бородатого и, когда тот, явно против своей воли, на удивление легко прошел через защитное поле и деревянной походкой приблизился к столу, спросил:
- И чего вам неймется? Всего вроде достаточно, интереснейшая работа, все условия для творчества... Чего еще?
- Вы лишили нас инициативы... - судорожно выдохнул бородатый.- Вы сделали из нас марионеток!
Фокин расхохотался:
- Кто из кого марионеток сделал - это еще надо посмотреть! Нет, каково! Я их, можно сказать, ублажаю, исполняю их желания. Да, да! Желания вот этих самых пакостников! А они в ответ на доброту, на заботу... Марионетки! Что ж, бунт марионеток - это уж совсем нечто несуразное... Говорите определеннее! Что вас всех не устраивает в моих планах?
- Это ваши планы! А каждый человек мечтает сам планировать и свою жизнь, и свою судьбу! Вы лишили нас этого! - сказал бородатый. Он с ненавистью смотрел в глаза Фокина, с вызовом расправив плечи и выпрямившись, задрав голову и выпятив подбородок, и только легкая дрожь пальцев рук выдавала волнение и страх бородатого.
- Судьба - это судьба. Планировать ее трудно! - с улыбкой возразил Фокин. - Я вижу, вы, голубчик, даже не понимаете того, о чем говорите. Сами себе противоречите. Требуете, чтобы каждый сам планировал свою жизнь, а сами только что пытались поломать жизни других людей! Или для них вы не оставляете права планировать свои судьбы? С логикой у вас, голубчик, явно не все в порядке.
- Вы болтун и демагог! - крикнул бородатый, видимо, решив, что терять ему уже нечего.
- Успокойтесь, голубчик, - невозмутимо продолжил Фокин. - Кем бы я ни был, это не меняет сути вопроса. А поскольку я все же, так сказать, специалист по исполнению желаний, то и это ваше дурацкое желание я исполню. Вы мечтаете сами планировать свою жизнь и свою судьбу. Что ж, планируйте! Попытайтесь найти такое решение, когда ничьи другие судьбы и жизни вами задеты, изменены или раздавлены не будут? Найдете удачный для себя вариант, ваше счастье! Не найдете, что ж, придется мне и на этот раз самому распорядиться вашей судьбой! На размышление даю десять минут! Думайте!
Бородатый зашатался и по знаку Фокина отступил к стене. Фокин же поманил к себе пальцем Эдуарда:
- А вы, молодой человек, что скажете в свое оправдание?
Эдуард перед Фокиным, в отличие от бородатого, ерепениться не стал. Чувствовалось, что роль Джордано Бруно явно не для него.
Юрий вспомнил пламенные речи Эдуарда перед заговорщиками и с трудом поверил, что перед ним тот же человек, что еще сегодня утром призывал к крайним мерам, источал агрессивность и ненависть. От смелого оратора не осталось и тени, перед профессором Фокиным стояло жалкое, трясущееся от страха и, кажется, уже вполне обезумевшее существо.
- Я... Не... Не... Я... Не понимал... . Пощадите... Андрей Кузьмич, миленький... - выдавив из себя эти несколько фраз, Эдуард бухнулся перед Фокиным на колени. Тело Эдуарда стало сотрясаться, точно в лихорадке, из глаз побежали слезы, и он, размазывая эти слезы пятерней, стал как-то по-детски всхлипывать и все пытался обнять ноги Фокина.
- Андрей Кузьмич, успокойте его как-нибудь, - попросил Юрий. - Вы же видите, он на грани...
- Вот дурачье! - брезгливо процедил Фокин, отстраняясь от обьятий Эдуарда. - И этот туда же! Робеспьер сопливый...
- Андрей Кузьмич! - умоляюще повторил Юрий.