1.1.1. Нарушение фидуциарной обязанности действовать разумно
Обязанность действовать разумно, задаваемая по отношению к директору корпорации, – это стандарт поведения с довольно низко установленной планкой. Как показывает анализ складывающейся судебноарбитражной практики, директору нужно очень постараться, чтобы нарушить данную обязанность и быть привлеченным к ответственности за нарушение только одной ее. Российское право в данном случае не является чем-то уникальным: подобное положение типично и для большинства зарубежных правопорядков, поскольку повсеместно случаи привлечения директора к имущественной ответственности за нарушение обязанности действовать разумно носят единичный характер[17].
Подобное положение можно объяснить двумя моментами.
Во-первых, стандарт разумности, ожидаемой от директора, действительно является довольно невысоким: обычно это уровень некоего среднестатистического директора. Ожидаемый уровень разумности в действиях директора – это, конечно, не та степень разумности, которая типична для обычного гражданина, ничего не ведающего в коммерции (все же от директора ожидается некое понимание логики предпринимательства и специфики бизнеса), однако этот уровень не тождествен уровню знаний профессионала[18], досконально разбирающегося в хитросплетениях бизнеса, а тем более глубинно знающего специфику той сферы хозяйственной жизни, в рамках которой директор занимается предпринимательской деятельностью от имени юридического лица. Иногда подобный стандарт именуется как заботливость и осмотрительность, ожидаемая от «хорошего руководителя»[19]или обычного «заботливого хозяина»[20]. Иными словами, от директора ожидается уровень разумности действий, скорее, как от последнего, а не первого, самого продвинутого представителя директорского корпуса, что с точки зрения вмененного стандарта разумности выше, чем стандарт, предъявляемый к обычному гражданину, но не такой высокий, как он мог бы ожидаться от директора – лидера в своей области. Вместе с тем такой усредненный, медианный стандарт разумности поведения директора может дифференцироваться в сторону более высокой[21] или, напротив, заниженной планки, если в конкретном деле, как будет показано ниже, стороны смогут обосновать подобный отход исходя из ожиданий к уровню разумности конкретного директора.
Во-вторых, обязанность директора действовать разумно является оборотной стороной одной из ключевых максим корпоративного права, так называемого правила бизнес-решения (business judgement rule)[22], суть которого сводится к тому, что суды не должны постфактум пытаться оценить коммерческую целесообразность тех или иных бизнес-трансакций, совершенных директором [23], – в противном случае суды будут брать на себя несвойственную им функцию оценки допустимости того или иного предпринимательского риска, а коммерсанты лишатся стимулов к ведению предпринимательства, ведь никто не захочет чем-либо заниматься под страхом того, что в будущем какой-либо судья скажет, что конкретное коммерческое предприятие было неразумным, если дела пошли не так, как изначально рассчитывал коммерсант. Соответственно, правило бизнес-решения призвано оградить бизнес-сообщество от необоснованного вмешательства судов в переоценку рискованности тех или иных коммерческих начинаний, а суды – от того, чтобы выполнять несвойственные им функции по даче суждений сугубо коммерческого свойства, ведь суды должны заниматься вопросами права, а не рассуждениями на отвлеченные темы. Выставление в таком случае довольно низкого стандарта разумности («директор должен быть разумным участником оборота, но не слишком продвинутым, чтобы предвидеть минимальный риск наступления негативных последствий») выступает в роли балансирующего механизма, ограничивающего судейский активизм и возможность судов постфактум давать суждения о том, стоило ли директору совершать конкретную сделку.
Вместе с тем, если стандарт разумности поведения, ожидаемого от директора, оказывается слишком заниженным, а суды – следуя логике правила бизнес-решения – не должны впоследствии заниматься оценкой коммерческой обоснованности конкретной хозяйственной операции, закономерно возникает вопрос: как же вообще возможна ответственность директора при нарушении обязанности разумного поведения? Или эта обязанность является сугубо декларативной, реально не влекущей какой-либо серьезной ответственности?
Как будет показано ниже, суды при обсуждении вопроса, действовало ли лицо разумно, вынуждены балансировать между тем, чтобы, с одной стороны, не скатиться в переоценку коммерческой составляющей сделок, а с другой – обеспечить защиту интересов корпораций и их участников. Для решения этой нетривиальной задачи суды вынуждены идти по пути непрекращающегося уточнения понятия «разумное поведение директора», т. е. детализации и поиска предельно нюансированного стандарта разумности директора. Кроме того, правило бизнес-решения – и Россия здесь опять-таки не исключение в сравнении с прочими корпоративными правопорядками – рассматривается судами как презумпция, причем презумпция опровержимая: директор защищен правилом бизнес-решения, как щитом, т. е. не несет риска ответственности за невыгодность конкретного бизнес-начинания, но лишь при условии, что при принятии коммерческого риска (при совершении сделки) он действовал при соблюдении некоего минимального набора процедурных гарантий. Если же такой минимум не был выдержан директором, что находит подтверждение при рассмотрении конкретного дела, то названная презумпция опровергается, а директор лишается защиты через ссылку на правило бизнес-решения. Соответственно, суд, коль скоро он вправе теперь оценивать в том числе коммерческую обоснованность конкретной сделки, может постфактум давать суждения, насколько разумно для директора было совершать такую-то сделку. В качестве минимальных процедурных гарантий, предоставляемых директору для того, чтобы получить защиту в рамках правила бизнес-решения, обычно рассматривается информированность при принятии бизнес-решения (правило информированного решения), законность совершаемых действий и отсутствие очевидной ошибочности при принятии конкретного бизнес-решения[24].
Обычно российские арбитражные суды выражают эту логику через последовательное выставление трех тезисов:
– тезис первый: сами по себе негативные последствия, даже если они наступили для юридического лица в период, когда в состав органов юридического лица входило конкретное лицо, имевшее право выступать от имени юридического лица или являвшееся членом его коллегиальных органов, не свидетельствуют о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, поскольку возможность возникновения таких последствий связана с риском предпринимательской и (или) иной экономической деятельности[25];
– тезис второй: поскольку судебный контроль призван обеспечивать защиту прав юридических лиц и их учредителей (участников), а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых директорами, директор не может быть привлечен к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска[26];
– тезис третий: истец как лицо, которое опровергает два предыдущих тезиса, должен доказать наличие всех трех элементов состава гражданско-правовой ответственности, о которых уже говорилось выше, а именно: 1) противоправность действий ответчика, т. е. нарушение директором вмененных ему обязанностей; 2) наличие неблагоприятных последствий для юридического лица, т. е. и сам факт наличия убытков, и их размер; 3) причинно-следственную связь между действиями (бездействием) ответчика и наступившими последствиями[27].