Полгода назад я даже встретил одного у самой базы, на Красном озере.
- Ты известил об этом руководство?
- Нет. Я его просто застрелил.
В кают-компании сразу стало тихо. Его слова были настолько неожиданными, что у всех нас даже дыхание перехватило. Это же надо до такого додуматься - застрелить крабиллуса! От Тугрина, конечно, всего можно было ожидать, но такого...
- Н-насколько мне известно, - сказал, наконец, Регг, нервно покусывая губы. - Крабиллусы уже давно находятся под охраной. Т-ты должен был знать это. М-может, ты пошутил?
- Может, и пошутил, - Тугрин криво усмехнулся.
- Ну конечно пошутил, - Регг облегченно вздохнул. - Откуда взяться крабиллусу возле базы?
- А откуда они взялись на каждой мало-мальски пригодной для обитания планете Галактики?
Говорят, так оно в свое время и было. Куда бы ни прилетали люди, везде они находили крабиллусов, этих милых и совершенно безобидных существ, единственной защитой которых была способность принимать внешний облик предмета, безразличного для тех, кто хотел бы причинить им зло.
- Ты же знаешь гипотезу Грао-Гудона. Кто-то занимался их расселением - ведь они улучшают среду своего обитания.
- А тебе не кажется странным, что этот кто-то не оставил по себе никаких следов, а слизняки живут себе и процветают? Я бы даже спросил иначе: тебе не кажется это зловещим?
- Ну уж ты и скажешь: зловещим, - вмешался в разговор Сангр. - Мало ли что могло произойти с разумом?
- А что ты понимаешь под разумом?
- Я не философ. Разум есть разум, чего тебе еще нужно?
- Вот именно, - с каким-то удовлетворением изрек Тугрин. - Ты не философ. Ты пилот. Но у нас ведь есть автоматика. Зачем же нужен ты?
- Мало ли что может случиться? Всего не предусмотришь.
- Вот это и есть то, что отличает разум - способность действовать в непредсказуемой ситуации. Там, где все стабильно и неизменно, разум проигрывает в схватке с приспособляемостью. Поэтому разум - это бунт против неизменного мира, а разумный, мыслящий человек - всегда бунтарь. С самого зарождения цивилизации человек не соглашался с тем, что его окружало, человек творил, он изменял окружающий мир и изменялся сам, и именно это и позволило ему, такому слабому и неприспособленному, подчинить себе всю Галактику.
Тугрина понесло. Он даже раскраснелся весь от этой речи. Никогда не думал, что у него настолько нарушен пигментный баланс.
- Хороша была бы цивилизация, если бы все подряд были бунтарями, сказал Регг. - Долго бы она просуществовала.
- А долго ли просуществует цивилизация, где вообще нет бунтарей? Долго ли просуществует в меняющемся мире цивилизация, где все истины считаются вечными и неизменными, где каждая новая идея встречается в штыки?
Я уже не раз все это от него слышал. И долдонит, и долдонит одно и то же. Задурили ему когда-то в молодости голову, вот он и не может до сих пор успокоиться. Хорошо еще, умею я отключаться. Я прикрыл глаза и задремал. И только минут через десять, почувствовав, что в кают-компании стало необычайно тихо, очнулся и огляделся по сторонам. Все, даже наш старик капитан, который и в рубке постоянно дремлет, внимательно слушали Тугрина.
- Это для вас для всех они крабиллусы, - говорил тот, ни к кому в отдельности не обращаясь. - Я тоже их когда-то называл так. Но однажды я увидел, на что способны эти твари, и с тех пор не могу называть их иначе, как слизняками.
Случилось это лет шестьдесят, наверное, назад. Мы с Элхоном работали тогда в Свободном поиске. Было тогда такое подразделение в Галактическом флоте. Потом его упразднили: кого сейчас могут интересовать тайны, что еще хранит наша Галактика? Но во времена моей молодости Свободный поиск существовал, и шли туда самые смелые и способные пилоты.
Скромностью Тугрин никогда не отличался.