С того дня, как в Камышках похоронили Сашиного отца, а Котенко, обняв осиротевшего Александра, долго говорил с ним о жизни, не столько утешая, сколько наставляя на путь, - с того дня Ростислав Андреевич сделался для молодого Молчанова постоянным наставником и верным товарищем. Именно он, зная желание Молчанова-старшего, посоветовал Саше трудную работу лесника, отставив на время мысль об учебе в Ростовском университете - не навсегда, а на один год, чтобы не покидать мать и в то же время как следует проверить себя: так ли уж предан идее стать биологом. Котенко вел переговоры с директором заповедника и даже с главком, выколачивая для своего отдела еще одну штатную единицу младшего научного сотрудника или хотя бы лаборанта, чтобы иметь возможность впоследствии взять к себе Сашу.
Зоолог обнял хлопца и пропустил его вперед.
В доме зоолога устоялась та не очень уютная тишина, которая прежде всего говорит о холостяцком образе жизни.
- Ужинать будем через полчаса, - сказал хозяин, опять усаживаясь за стол, сверх меры заваленный исписанной бумагой и толстыми книгами с бесчисленными закладками между страниц. - Ты располагайся как удобней.
Саша уже не первый раз гостевал здесь, чувствовал себя спокойно и хорошо. Раздевшись, он пошел умываться, а когда вернулся, в глаза ему бросился свежевычищенный карабин на стене около вешалки, патронташ и кинжал, похожий на отцовский. Значит, в поход. Котенко не спешил делиться новостями.
- Как зубры? - спросил он из-за стола, не отрывая глаз от бумаги.
- Одиннадцать штук насчитал. Пасутся в долине. Худые, вялые, смотреть жалко.
- Изголодались.
- Снегу на метр шестьдесят. Они там много траншей пробили, всё ищут. Видел ободранные ясени, осину, клен, всю кору на острове очистили с деревьев. Плохо им, Ростислав Андреевич.
- Да-а... - Зоолог задумчиво смотрел куда-то в угол. - Вчера мы заказали вертолет, чтоб сбросить в два-три места сено и веники. Но что-то авиация не торопится. Как бы не потерять зверей. До первой травы ой-е-ей!.. А они голодают.
- А вот олени... - начал было Саша.
- Знаю. - Голос Ростислава Андреевича сделался сердитым. - С десяток убито. И где убиты, как ты думаешь? На делянках Аговского леспромхоза. Завтра мы начнем чистить...
- Облава?
- Иного выхода нет, Саша. Обратились в милицию, а там говорят - своих хлопот довольно, обходитесь лесной охраной.
- Трое чужих прошли через камышковскую кладку. Я след видел.
- Куда это они? - Зоолог потянулся за картой, наклонился над ней и Саша. - Ну, понятно. Пройдут через места зимовки, свалят двух-трех и прибудут вот сюда. У них тут как раз зимовье, понимаешь? Видимо, браконьерская база. Ух как все это скверно!
Он поднялся над столом, большой, сердитый, и решительно свел брови.
- Ладно, - сказал, отодвигая стул. - Не будем мучить себя бесплодными вопросами. Завтра попробуем наказать мерзавцев. А сейчас пойдем-ка, друг, на кухню и поужинаем.
Архыз фыркал за дверью, царапал доски лапами, пытаясь проникнуть хотя бы в коридор. Но не визжал, не лаял. И в этом его молчании лучше всего чувствовался волк - свободолюбивый и гордый зверь, не способный снизойти до унизительной просьбы. Котенко прислушался, улыбнулся.
- Знаешь, мы, пожалуй, возьмем собаку на дело. Еще неизвестно, как все сложится на облаве.
Ужин стоял на столе. По привычке, усвоенной в горах, Котенко ел не с вилки, а ложкой. Он и Саша сидели по разным сторонам узкого стола, между ними стояла сковородка с румяной картошкой и две бутылки магазинного молока. Холодного молока, чтобы запить жареную картошку. Саша тоже взял ложку. Удобнее.
Предложение хозяина насчет Архыза он одобрил и тут же подумал, что операция будет серьезной.
- На поводке пойдет? - спросил он чуть позже.
- Там видно будет. Понимаешь, вообще-то он не злой. Но характер уже есть. Все молчком, взглядом спросит, взглядом ищет одобрения или порицания. Ты его завтра при свете разглядишь как следует. Глаза умные, но щенячьи. А так вылитый Самур.