Сбежавший много лет назад отец этого упрямца, что-то такое ей пытался объяснять насчет магии.
Какие-то там силовые потоки, обеднение источников, катаклизмы. По ней, гори оно все синим огнем. Пусть хоть камни с неба посыплются, лишь бы желаемое оказалось в руках.
Сын устроился напротив матери. Их разделяли золотые тарелки, искрящийся хрусталь, тонкое невесомое стекло. Он и ел-то неправильно - того клюнет, того ущипнет… Баронесса испытала острое желание, разметать стол, чтобы брызнуло осколками, раскатилось, разлетелось. Вон тем блюдом - в зеркало…
— Продолжим нашу беседу, Высокая Госпожа, - голос сына подействовал как ушат холодной воды. Баронесса перестала грезить разором и вскинула глаза.
— О главном я тебе сообщила. Собственно, я могла бы и не продолжать. Ты не глуп. Выводы сделаешь сам.
— В основном - понятно. Но хотелось бы услышать подробности. Согласитесь, не каждый день тебе с порога грозят страшными карами неизвестно за что.
— Ах, подробности? Пожалуйста. Во-первых, ты нагло попираешь традиции.
Когда ты в последний раз участвовал в турнире?
— Десять лет назад.
— Всего-то! Если учесть, что турниры проводятся ежегодно, перерыв более чем длительный. Ах, я и забыла. Ты возможно до сих пор страдаешь от раны? Или позор мешает показаться на глаза Высокому Собранию?
— И то и другое.
— Можешь морочить голову людишкам, но не своей матери. Не хочется верить, но поговаривали, что ты нарочно все там подстроил: вызвал на поединок Эрка, жена которого, между прочим, благополучно разрешилась девочкой, и упал от первого удара.
— Я боялся, он и того не сделает. У него руки тряслись. С трибун не видно. Зато, в близи - сущее наказание. Согласитесь, я проявил завидную выдержку и упал, только получив удар. Хотя, желание, быстрее со всем этим покончить, мучило меня с самого начала.
— За что ты так ненавидишь наши законы?
— Это не законы, Высокая Госпожа, это замшелые ритуалы, изжившие себя сотни лет назад.
— Ты преступник, ты еретик, ты…
— Я - Старая кровь.
— Ты вырожденец. И твой отец был вырожденцем.
— Кстати, мне всегда хотелось выяснить, что с ним сталось. Ваши мужья, мадам, умирали с завидной регулярностью. Не исключено, что к исчезновению барона, моего папеньки, именно вы приложили свою когтистую лапку.
Тяжелое золотое блюдо ребром врезалось в оконный переплет. Брызнул во все стороны со стола хрусталь. Двузубая вилка, коей не удалось порхнуть следом за скатертью, трижды перевернулась в воздухе и вонзилась в оголенную столешницу.
Баронесса смогла заговорить не ранее, чем дрожание вилки прекратилось, оборвался мелодичный звон.
— Ты - ублюдок. Все вы дети Старой крови - ублюдки! Однако закон, каким бы замшелым ни был - один для всех. И ты будешь его исполнять. Иначе, я, твоя мать, вынуждена буду подтвердить слухи, которые о тебе гуляют.
— Я и просил: с подробностями.
В спину дуло из разбитого окна, но он не спешил заделать брешь. Придут слуги,
Конрад вызовет стекольщика, сами без какой-либо магии прекрасно справятся.
Никчему из-за такой чепухи тревожить пространство. Только дураки с Молодой кровью считают магию удовольствием. В каждую произвольную формулу ты вкладываешь часть себя. Ее не восполнить. Ты как сосуд, из которого отливают по капле. Общедоступные бытовые и боевые формулы, негибкие и страшно ограниченные, те, что используются всеми драконами, опираются на иные энергетические постоянные. Старая кровь определяет другое виденье. Ты всей кожей, нутром, печенкой ощущаешь, как корчится пространство.
А мать тем временем продолжала:
— Ты убил в жизни хоть одного дракона?
— Нет, и не собираюсь.
— А человека?
— Да, к сожалению. Я был молод и глуп. Для меня тогда убийство стало новой игрой. А вы, мадам, как могли, поощряли меня в этом.