— Слушаю.
— Господин Ангарский?
— Можно без господина. Просто Вадим.
Случись в трубке мужской голос, фиг бы он дождался подобной благожелательности, но женский, мелодичный, с томной растяжкой на гласных просто необходимо было отметить добрым отношением.
— Вам звонят из ректората университета, - пропела собеседница о себе в третьем лице, - Ваш курс решено зарезервировать.
— Это куда послать, простите? - осведомился Вадим уже менее благостно.
— Как вам объяснить…
— Как есть и по возможности без лишних сантиментов.
— Вадим Константинович, ваш курс объединяется с Демьяненко, - невинно согрешила секретарша против правил русского языка.
Вадим грохнул трубку на аппарат. Захотелось всю голосистую конструкцию влепить в стену.
Не далее как вчера он уволился из НИИ, где пребывал в должности МНСа и звании КТНа. Докторская тихо, но неотвратимо накрылась медным тазом. Полгода ни работы, ни зарплаты. Сначала две трети сотрудников отправили в отпуск без содержания, в конце которого большинству прислали уведомление о закрытии темы, лаборатории, участка и т.д. Расчет получила одна треть. Среди них - Вадим. На те и гуляли. Сегодня выясняется, что лекции, которыми он перебивался последний год, будет читать проректор по учебной работе, дама загруженная, изможденная и неудовлетворенная. Надо полагать, выдрав у Вадима его полставки, Галина
Всеволодовна наконец удовлетворится.
Надо было ее тогда трахнуть, пришло запоздалое сожаление. Нет. Ему, пожалуй, столько не выпить. Неужели старая сука еще с аспирантских времен вынашивала план мести, чтобы наконец воплотить его в жизнь? Вообще-то на нее похоже.
Итог? Остатки от вчерашнего гульбища можно растянуть только на сегодняшний день. Уже завтра захочется кушать. Вчера же не кушал и завтра перебьешься. А послезавтра?
Оставалась возможность, заняться чем-нибудь физическим, например, пойти разгружать вагоны. Мысль, на сколько не новая, на столько же утопическая. К редкой физической работе на сегодняшний день выстраивались километровые очереди из дюжих ребят, которых поперли с заводов. Стояли себе заводы. Стояли себе, поигрывая бицепсами, молодцы. Вадиму тут ничего не светило.
Оставалась еще школа, курс математики по элементарности схожий с детскими кубиками.
Телевизор что ли включить, посмотреть на демонстрацию голодных учителей?
Они дяде, который спрятался за бронированными окнами бывшего горкома, громко и со всей определенностью: "Хотим есть!". А он им - тихую фигу из-за занавески.
Кстати, какое сегодня число? Первое сентября. Значит в школах полный комплект. Учителя хоть и митингуют, но свои часы похмельному КТНу никто не отдаст. Вдруг да разожмется десница, и просыплются на их умные головы звонкие монетки. Пусть даже на всех не хватит, лишь бы мне перепало.
Под ногами каталась пустая пивная бутылка. В углу стояла еще одна. Вадим, походя, подхватил, тряхнул. О! Есть, почти полная!
И пролилась влага на горячие похмельные мозги, на разбежавшееся сердце, на кошек, что скребли теперь не только во рту, но и на душе.
На миг даже потемнело в глазах. Вадим пошатнулся. По коже от макушки до пяток продрало ознобом. Но тут же и облегчение накатило. Да какое! От головы и даже от души разом отлегло. Нет, ну надо же! Всего один глоток, а как живой воды напился. Все неприятности нечувствительно отодвинулись и подернулись мутной пеленой.
Идти никуда не надо. Есть не хочется, наоборот, с души воротит. Можно спокойно заваливаться на диван, досматривать сон. Что там снилось-то? Сплав?
Белая или Нарын он не помнил. Да и какая разница!
Просто движение, просто солнце, просто ветер. Ты и порог.
Я тебя возьму.
Я тебя взял!
Когда оно началось? В двенадцать лет? Нет, в четырнадцать.