Ему нужен кто‑то на роль любимого животного, причем опасного, не очень чистого, грубоватого. Что‑то вроде уличной девки. В то же время животное должно быть достаточно цивилизованным, чтобы понимать, как ублажить хозяина. Неотесанные дубины и садисты его не устраивают.
– То есть я? – спокойно уточнила Сара. – Я должна стать его киской?
– Ты проработала легальной проституткой пять лет. И твои работодатели дали тебе высокую оценку.
– Пять с половиной, – поправила она. – Кроме того, среди моих клиентов никогда не было женщин.
– Но ведь он, по сути, мужчина. Старый мужчина. У тебя не должно возникнуть затруднений.
Сара принялась изучать снимок, пытаясь разглядеть за внешностью очаровательной блондинки русского старика. Все мужчины одинаковы: они всегда искали в ней воплощение своих эротических фантазий, воплощение реальное и в то же время далекое от реальности. Они хотели, чтобы она испытывала настоящий оргазм, оставаясь при этом безропотной резиновой куклой, послушно претворяющей в жизнь тайные порождения их сексуальных мечтаний. Все они ищут наслаждений и не желают ничем себя обременять. А если Сара иногда не могла правильно понять их скрытых желаний, они разочаровывались и прогоняли ее. За эти пять с половиной лет Сара научилась распознавать мужские фантомы и химеры.
«Он и в самом деле ничем не отличается от других стариков», – подумала девушка, глядя на фотографию. Все они хотят одного – власти и платят не столько за секс, сколько за ощущение всесилия, приходящее вместе с сексом. И больше всего они жаждут власти над тем, кто стремится повелевать ими. Поэтому страсть стариков выливается в желание подчинить себе других. Сара отлично это понимала.
– А у тебя тоже другое тело? – оторвавшись от снимка, спросила она. – Для конспирации. Или ты просто заставил Фаэрбад уничтожить малейшие следы индивидуальности, чтобы в твоем облике не было ничего запоминающегося?
Спокойный взгляд Каннингхэма не изменился.
– Этого я не могу сказать.
– Давно ты на них работаешь? Ведь когда‑то ты был «грязью» и имел совсем другой облик. А теперь работаешь на орбиталов. В качестве оплаты за труд они наверняка пообещали тебе новое тело, если ты состаришься, и торжественные похороны, если умрешь молодым. Так?
– Нечто в этом роде, – кивнул Каннингхэм.
– Ты продал им свою душу и тело?
– Можно сказать и так. – Он явно не собирался откровенничать.
– Ты знаешь толк в самоконтроле, прекрасно умеешь владеть собой, потому что находишься во власти людей, которые поклоняются контролю, молятся на него, как на бога. Но ты похож на закрытый котел под большим давлением, и пар вот‑вот разнесет тебя в клочья. Интересно, как ты проводишь свободное время? Ходишь по трущобам, как эта Принцесса? По клубам, по публичным домам? Может, ты тоже был моим клиентом? – Сара заглянула в ничего не выражающие глаза собеседника. – Вполне возможно. Я не запоминаю лиц своих клиентов.
– А у меня прекрасная память на лица. Поэтому я знаю точно: мы с тобой никогда не встречались. – В голосе Каннингхэма отчетливо прозвучало раздражение.
– Не беспокойся, – ухмыльнулась Сара, бросая портрет Принцессы на стол. – Я не подведу. Твои хозяева останутся довольны тобой.
– Я надеюсь на тебя. Другой такой им не найти.
В ЗОНЕ/ДА
Видеосигналы от вживленного телеприемника поступали прямо в глазные центры Сары.
Бар «Aigourd'Oui» – любимое место Принцессы.
Туалет, напичканный зеркалами, залит мягким светом.