– Там сказано, что колдовские чары Адомо оживут вновь и будут серьезной угрозой для всего Среднемирья. Дальше идет описание точных событий, которые затем последуют.
– И что это за события?
– Ты знаешь. Война, смерть, страдания, голод, болезни. Торжество зла, возвышение негодяев, избиение праведников. Пожары и пепелища, потопы и разорение всех земель, какие только есть под небесами. И насильственное разъединение. Похоже, что это заботило его больше всего.
– И ты веришь, что все это произойдет?
Бенидормус понуро кивнул. Свеча догорела почти до основания, и в ее призрачном свете кожа на лице монаха казалась желтым пергаментом, натянутым на голый череп.
– В книге сказано, когда это случится?
– Да. Ровно пять с половиной лунных месяцев спустя после третьего годового солнечного затмения Тысячелетия, наблюдаемого из района города Чи Кентика.
– Снова совпало?
– В прошлый вторник.
Внутри у аббата как будто разверзлась бездонная пропасть. Но он приказал себе не поддаваться панике и оставить эти глупые суеверия. Должно же быть этому какое-то более разумное объяснение…
– Вот что, Бенидормус, – сказал он и деланно улыбнулся. – Принеси-ка вина и замени свечу. И давай посмотрим книгу вместе. Я должен прочитать все это собственными глазами.
Наступила ночь, и дрова в крошечном очаге почти догорели, но мужчины продолжали сидеть, углубившись в изучение рукописных сведений. Расшифровка мелких рисованных символов продвигалась медленно и трудно. Чем больше аббат читал, тем яснее осознавал поразительную точность жутких пророчеств и содрогался.
Но еще больший ужас наводило описание тех бедствий, которые обрушатся на мир после того, как чары Адомо вырвутся на свободу. Вскоре Теллоу признал обоснованность опасений коллеги и не сомневался, что мир стоит накануне страшной катастрофы.
Но книга давала один лучик надежды. В заключительных параграфах рассказывалось о добродетельном молодом человеке, который один мог предотвратить грозные события. Из повествования явствовало, что юность он проведет послушником в одном из восточных монастырей. Из его описания аббат понял, что имеется в виду именно их монастырь, то бишь АБРАКАДАБРА.
Дрожа от волнения, Теллоу попросил брата Бенидормуса помочь ему с переводом последней страницы, желая как можно быстрее выяснить, что за добродетельный послушник обретался в его обители. Книга давала восемь признаков, по которым можно было опознать избранника.
Взяв журнал регистрации послушников, они вдвоем начали внимательно сопоставлять характеристики, постепенно отбрасывая юношей, которые не подходили. Мало-помалу в голову Теллоу закралась уверенность, что избранником, вероятно, является Рудольфо, эрудированный и благочестивый послушник из Минас Оргуна, его любимчик, из которого аббат надеялся воспитать себе надежную замену.
После того, как седьмая характеристика совпала, уверенность аббата в своем предположении окрепла окончательно. Но последний признак вычеркнул Рудольфо из списка кандидатов и вверг Теллоу в уныние.
– Ты уверен?…
– Боюсь, что это определенно, Анкос, – пробормотал Бенидормус, проверяя верность перевода. – Этот иероглиф означает «к западу от». Другого мнения быть не может. Что касается остальных трех, то первый читается как ирри, тот, что стоит в конце слова, означает гору, а этот, графически неприличный, в середине…
– Да, да, я понимаю, что он значит.
– Что ж, у нас есть только четыре послушника с запада Ирридских гор. Трех мы уже отсеяли.
– Так кто ж остался? Кто этот избранный?
Возникла пауза. Теллоу заметил, что его друг испытывает какую-то неловкость и старается не смотреть ему в глаза.