— Гастингс! В чем дело? Северн послал меня за вами, он удивлен и рассержен.
— Представьте, я тоже удивилась и рассердилась, когда увидала, что вы носите мои платья и сидите в моем кресле, — выпалила Гастингс.
— Боже, я не думала, что вы придаете значение такой чепухе. Вы знаете, при каких обстоятельствах мы покидали Седжвик. Я не могла взять много вещей и, естественно, прежде всего заботилась об Элизе. А сама осталась лишь с двумя платьями, да и те совершенно истрепались. Северн предложил мне вашу одежду. Если хотите, я ее немедленно сниму.
— Да, хочу. Вы снимете ее здесь или у себя, раз Элиза теперь спит у Агнес?
— г — Ax, — Марджори нервно провела по знаменитым серебристым локонам, — так вот почему вы убежали из зала. Дело в том, что я кашляю и не даю Элизе заснуть. А я хочу, чтобы ребенок спал.
Гастингс разглядывала вышитый матерью гобелен, сохранивший яркость красок, и не удостоила Марджори ответом.
— Я сейчас же вернусь к себе и надену старое платье. Простите, что не догадалась спросить у вас разрешения. Вы спали весь день, и Северн настоял, чтобы я надела ваше платье. Мне и в голову не могло прийти, что вы придаете этому такое значение.
— Придаю.
— Позвольте мне удалиться. Я как можно скорее пришлю платье назад. Надеюсь, завтра вы оправитесь и станете рассуждать более здраво, Гастингс.
— Я тоже надеюсь. Почему-то я ни разу не слышала, как вы кашляете, Марджори.
— Да, сегодня мне полегчало.
— Марджори! Что ты здесь делаешь? Северн, огромный, угрожающий, вызвал у Гастингс еще большую ненависть, чем в ту ночь, когда взял ее силой.
— Я зашла поболтать с Гастингс, а теперь хочу пойти и снять платье. Я сейчас же его верну.
— О чем вы болтали?
Но Марджори лишь с улыбкой покачала головой. Северн проводил ее глазами и обернулся к жене:
— Почему ты не стала обедать? Зачем утащила с собою Триста? Я звал его, но ты не отпускала. О каком платье она толковала? А, Гастингс?
Глава 21
Как бы ей хотелось иметь сейчас в руке кинжал, но у нее был лишь Трист.
— Стул починили. Тебе известно, что кто-то подпилил ножку? Ты не находишь это странным? И почему ты опять собирался подать ей мое кресло?
— Чушь какая-то. — Он казался смущенным, однако туг же разозлился. — Да что с тобой случилось?
— Я чувствую себя вполне сносно. А ты успел разузнать про седло? Твое седло?
— Ну да, это было мое седло. По-твоему, я сам велел его сбросить?
— Нет, это слишком хлопотно. Если бы ты захотел отделаться от меня, то придушил бы и все.
— Вот именно.
Северн начал раздеваться. Она повернулась к нему спиной и вскоре почувствовала, как под его тяжестью прогнулась кровать. Он задул свечи.
— Так что случилось с платьем Марджори?
— Это мое платье, и она должна его вернуть. Она сказала, что его дал ты.
— Да, пусть носит. Агнес тоже не видит ничего предосудительного в том, чтобы одолжить ей твое платье. С чего ты взбесилась, Гастингс?
— Я не желаю, чтобы она завладела моей собственностью.
— Это же всего лишь тряпка. Гастингс не ответила, прислушиваясь к его дыханию, которое становилось ровным и глубоким.
— Настоящее проклятие, Трист, — прошептала она. — И что мне делать?
Она не способна терпеть и выжидать, как советует Агнес, сразу выкладывает свои обиды, а Северн потом смотрит на нее так же, как смотрел когда-то на свою безумную мать.
Два дня спустя Гастингс опять поехала в деревню. На сей раз она не свернула в боковую улицу, а оставила Мареллу напротив лавки Томаса. Выскочившая навстречу Эллен прижала Гастингс к груди, причитая, что ужасно испугалась, приняв ее сначала за мертвую.
— Я совсем растерялась, а папаша отнес тебя в дом. Потом я бросилась в замок, и лорд Северн мигом помчался сюда, он даже позволил мне ехать с ним на его лошади.
— Спасибо, Эллен.