Потом он любили друг друга, и Гастингс вспомнила, что Триста не было с ними, когда муж выказывал свою неистовость.
— Именно это ты желала получить, Гастингс?
— О да, милорд. Как ты учтив, как щедр. Я — самая благословенная из жен.
Он шутливо кинул в нее голубую тунику, и Гастингс, ловко подхватив ее, заверила:
— Теперь она будет впору.
Северн одевался, думая о том, что жена сшила ему новую тунику. Из тонкой мягкой шерсти. Тристу она понравится. Но куда скрылся его пушистый друг? Насвистывая, Северн направился к двери, бросив на ходу:
— Мы выезжаем с полуденными колоколами.
— Милорд! — крикнул с башни Аларт. — К нам приближается отряд из Седжвика!
— Из Седжвика? — нахмурился Северн. — Что им здесь надо? Уж не случилось ли чего с сэром Аланом?
В голове отряда ехал сквайр Ремис. Несмотря на возраст, он оставался сильным и ловким воином. Отряд остановился на изрядном расстоянии от крепостной стены, и Ремис, привстав на стременах, прокричал:
— Милорд, в Седжвик пришла холера! Со мной девочка Элиза, ее опекунша леди Марджори и еще десять воинов. Пока все здоровы. Сэр Алан решил остаться.
Трист высунул мордочку из-под туники, принюхался и испуганно прижался к шее хозяина.
— Ты все сделал правильно, Ремис! Кто еще остался?
— У сэра Алана хватает людей, чтобы охранять замок, милорд. Если туда сунутся мародеры, пусть пеняют на себя. Сэр Алан — храбрый воин.
— Ремис! — крикнула Гастингс. — Чтобы знать наверняка, что никто из вас не занесет холеру в Оксборо, вам лучше дня три остаться за стенами. Не более. Спроси леди Марджори, не нужно ли ей чего.
Ремис вернулся к отряду, окружившему женщину с ребенком, и они о чем-то оживленно поговорили.
— Леди взяла с собой все необходимое! — крикнул он. — Она знала, что нас не сразу примут в Оксборо. Мы останемся в поле.
— Если кто-то заболеет, я выставлю лекарство на крепостную стену.
— Благодарю вас, леди Гастингс.
— Какая жалость, — помрачнел Северн. — Сэр Алан — мой друг, и, судя по всему, он обречен. Мне надо позаботиться о достойных похоронах. — Трист, не сводя глаз с Ремиса, громко заворчал и спрятался поглубже.
— Если ты поедешь в Седжвик, может, тебе посчастливится не заразиться, — с сомнением ответила Гастингс, — в противном случае я вряд ли спасу тебя.
— Я оставлю Седжвик в изоляции еще неделю. По-твоему, этого достаточно?
— Потребуется не меньше двух недель, а то и больше. Нужно посоветоваться с Ведуньей.
Прошло три дня, и никто из приехавших не заболел. Отец Каррег возносил благодарственные молитвы. Трист не отходил от хозяина и уж тем более не покидал стен замка.
Во внутреннем дворе беженцев из Седжвика встречали хозяева. Ремис кинул поводья конюху и отвесил низкий поклон.
— Милорд. Миледи. Господь оказался милостив, он даровал нам жизнь. Милорд, я не поверил, что вы остались в Оксборо, когда леди Марджори вернулась с Элизой в Седжвик. — Ремис с улыбкой обернулся к даме, которая медленно откинула вуаль.
Северн остолбенел.
Гастингс ничего не заметила, думая о том, что эта женщина стала еще краше.
— Милорд, — сказала она мужу, — перед вами леди Марджори.
— Ах, Северн, прошла целая вечность с тех пор, как мы с тобою расстались.
Ошеломленная Гастингс повернулась к мужу, а тот смотрел на леди Марджори, будто увидал призрак. Наконец он произнес:
— Это ты, Марджори?..
— Я, Северн. Теперь уже дважды вдова. Помнишь, как отец силой выдал меня замуж за старого развратника барона Липуэйта? Он умер, а братец заставил меня выйти за барона Аутбрайта. Тот был помоложе и не такой противный.
— Мне сказали, что опекуншей Элизы назначили вдову рыцаря, который спас жизнь королю Эдуарду.
— Да, король Эдуард обязан жизнью моему покойному мужу и заплатил этот долг, сделав меня опекуншей дочки Ричарда де Лючи.