Когда Гастингс вытерлась, он уже стоял обнаженный у кровати, с улыбкой протягивая к ней руки.
— Бросай свое полотенце и иди ко мне. Сейчас мы быстро выясним, есть ли в тебе подобная неистовость.
— Но как ты это узнаешь? По тому, стану ли я визжать и биться в конвульсиях?
— Нет, ты сядешь на меня верхом, и я позволю тебе действовать по собственному усмотрению.
Гастингс посмотрела ему в глаза и решительно откинула полотенце.
— А когда я поступлю с тобой по своему усмотрению, то смогу после ласкать тебя ртом?
Ей показалось, что Северн бросится на нее сию секунду, однако он сдержался. Гастингс поцеловала мужа в губы, слегка пощекотав их языком, потом наклонилась и припала ртом к восставшей плоти.
— Ради всего святого, кто тебя научил? — простонал Северн, едва не упав с кровати.
— Агнес и Алиса. Мне это показалось отталкивающим, но обе утверждали, что все мужчины хотят от женщин именно такого. Они правы, Северн?
— Ох, не знаю. Я сейчас умру.
Он из последних сил чуть оттолкнул ее, молясь, чтобы она сразу отпустила его. Гастингс подчинилась, хотя очень медленно, пронзая его тело сладкой болью.
— Ты еще жив, Северн, но, судя по издаваемым тобою звукам, это продлится недолго. — Она засмеялась, чмокнула его в живот, любуясь тем, что натворила, а потом опять начала ласкать его рукой.
— Нет, Гастингс, я больше не выдержу, если ты не перестанешь меня дразнить.
Она снова засмеялась и тут же охнула от удивления, потому что Северн опрокинул ее на спину и лег сверху.
— Ты чуть не довела человека до умопомрачения, а теперь забавляешься? Сейчас перестанешь смеяться.
И вот Гастингс уже задыхается, мечется на кровати, вцепившись ему в плечи.
— Ну? Ты еще забавляешься?
Вместо ответа она дернула его за волосы, а Северн опять припал к ее разгоряченному лону, не позволяя ей достичь разрядки, пока она не вскрикнула:
— Не могу больше, доведи это до конца. А когда они лежали, тяжело дыша и трепеща от наслаждения, Гастингс зажмурилась и прошептала:
— Два способа получать радость. Какая утомительная работа, Северн.
— Ага, — он легонько прикусил ее губу, — поэтому большинство мужчин предпочитают заниматься войной, нежели таким изматывающим делом.
— Ну да, милорд, а большинство женщин, несомненно, предпочтут выгребать навоз из хлева, нежели заниматься этим неблагодарным трудом.
Северн вдруг подумал: «Как странно лежать с женщиной, смеяться, болтать глупости и получать от этого огромное удовольствие».
Глава 18
Ведунья ощупывала голову леди Морайны, и казалось, чуткие пальцы вслушиваются в то, что творится у нее под черепом.
Она заглянула больной в глаза, приподняла веки и, что-то бормоча, тщательно ощупала уши и заглянула внутрь.
Гастингс начала беспокоиться.
Но леди Морайна оставалась невозмутимой, гладила Альфреда, который, разлегшись у нее на коленях, оглушительно мурлыкал.
Наконец Ведунья обратилась к Гастингс и заявила:
— Я лучшая знахарка в Британии. Снадобье, которым я потчевала мать твоего мужа, прочистило затуманенные части рассудка и вернуло ей душевное равновесие.
Леди Морайна похлопала Альфреда по спине, и тот замурлыкал еще громче, так что ей пришлось даже повысить голос, чтобы ее услышали:
— Ведунья, я тебе очень благодарна. Надо ли принимать твое снадобье и впредь?
— О да, миледи. Я не знаю, уничтожило ли снадобье все то, что замутняло ваш разум, и не вернется ли недуг, если вы откажетесь от лекарства.
— Тогда я буду принимать его даже на смертном одре.
— Конечно, если вам угодно встретить кончину в здравом уме. Гастингс еще просила осмотреть вашу ногу, ей не удалось залечить язву.
Альфреду пришлось расстаться с облюбованным местом. Гастингс с удивлением обнаружила, что свекровь без труда подняла тяжеленного кота и опустила на пол.